Елена Вайцеховская: «Отказала «Матч ТВ», потому что вообще его не смотрю. Формат раздражает

Елена Сергеевна Вайцеховская

Мое первое знакомство с фигурным катанием оказалось на редкость кратковременным и унизительным. В шестилетнем примерно возрасте родители – профессиональные тренеры по плаванию – привели меня на просмотр в секцию фигурного катания ЦСКА и оставили одну в зале стадиончика на Песчаной улице, где на полу лежали потертые, набитые свалявшейся ватой маты и стояло гимнастическое бревно. Почему-то нас, таких же, как я, малышей, загнали туда и заставили по очереди карабкаться на снаряд – с заданием самостоятельно пройти по всей длине деревянного бруса.

Мне это показалось настолько невыполнимо-жутким, что я тут же отпросилась в туалет, расположенный за стеклянной дверью в торце зала. Эпизод почему-то навсегда врезался в память: грязное стекло, небрежно замазанное некогда белой краской, в которой кто-то еще до меня проковырял «подсматривательную» дырочку, и отчаянная решимость отсидеться за дверью до тех пор, пока экзекуция на бревне не будет закончена.

Извлекали меня из этого убежища силком и в итоге выгнали с позором. За трусость.

И кто бы тогда мог предположить, что много лет спустя фигурное катание станет для меня именно тем видом спорта, в интерьере которого яначну свою журналистскую карьеру и пройду абсолютно все этапы профессионального становления…

Задумывая написать эту книгу, я прекрасно понимала, что она будет не только о фигурном катании. Но во многом – о работе журналиста, волею судьбы оказавшегося свидетелем феерического триумфа, смертельных трагедий, жесточайших драм и самых разнообразных человеческих проблем нескольких поколений спортсменов и тренеров одного из самых любопытных и психологически сложных видов спорта.

Впрочем, отправляясь в 1991-м в Киев на последний в истории СССР чемпионат страны по фигурному катанию, я совершенно об этом не задумывалась. В моем творческом багаже на тот момент было шапочное – еще спортивных времен – знакомство с полудюжиной известных фигуристов своего поколения, интервью с трехкратной олимпийской чемпионкой Ириной Родниной, случайно сделанное еще во времена работы в «Советском спорте», умение отличать аксель от всех остальных прыжков и по-театральному роскошная ссора с выдающимся тренером – Татьяной Тарасовой…

Конфликт произошел на ровном месте и получился на редкость дурацким. Общаться с Тарасовой по телефону мне приходилось, когда мы еще не были лично знакомы. В конце 80-х, после победы на Играх-1988 в Калгари Натальи Бестемьяновой и Андрея Букина, тренер ушла из любительского спорта, создала профессиональный театр «Все звезды» и уехала с ним на гастроли в США. А в 1990-м случилось ЧП: несколько спортсменов тарасовской труппы решили остаться в Америке, сбежав из отеля в последнюю ночь перед отъездом. Естественно, руководство «Советского спорта» тут же затребовало подробности, перепоручив мне – то ли стажеру, то ли творчески никчемной редакционной достопримечательности с ярким спортивным прошлым – позвонить Тарасовой домой.

Разговор получился вполне милым, что незамедлительно вселило в меня уверенность, что общаться с великими и брать у них интервью – плевое дело.

Некоторое время спустя, дождавшись очередного приезда Тарасовой в Москву, я безо всяких редакционных заданий нахально напросилась к ней в гости в генеральский дом у станции метро «Сокол», лелея надежду самостоятельно сделать большой материал и таким образом обратить на себя внимание явно недооценивающих мои способности коллег.

Хозяйка выглядела царственной и слегка утомленной. Усадила меня за массивный, красного дерева стол в гостиной, сверкающей хрусталем и мебельной полировкой, села напротив, бросив мимолетный взгляд на диктофон. Время пошло.

– Вам не скучно заниматься тем, что вы сейчас делаете? – с места в карьер начала я. – Ведь по сравнению с большим спортом ваш театр – это какая-то второсортная самодеятельность вышедших в тираж звезд…

Тарасова даже не показала вида, что возмущена или ошарашена моим хамством. Она лишь подняла на меня тяжелый взгляд:

– Вы видели хоть один наш спектакль?

– Пока нет, но…

Собеседница медленно поднялась со стула, вытянула унизанную кольцами и браслетами руку по направлению к входной двери и, не меняясь в лице, хорошо поставленным голосом произнесла:

С пятого этажа (о том, чтобы дожидаться лифта на тарасовской площадке, не могло быть и речи) я скатилась стремительно. Короткое словечко преследовало меня в ночных кошмарах и на редакционных дежурствах. Я утешала себя лишь тем, что больше никогда и ни за что не подойду к Тарасовой на пушечный выстрел. Благо в большом спорте она, на мое счастье, больше не появится. Но я ошиблась. Три года спустя мы столкнулись на трибуне московских «Сокольников».

Я не узнала тренера. Тарасова похудела килограммов на тридцать, поменяла макияж, стиль одежды. Некие смутно-тревожные ассоциации вызывала лишь манера держаться.

Чайковская вытаращилась на меня в недоумении:

– Ну ты даешь! Это же Таня Тарасова…

Стыд, надежно загнанный за три года в самые закоулки подсознания, накрыл меня омерзительно липкой волной. Выскочив на лестницу, я, как воришка, стала пробираться в направлении выхода на улицу, с каждым шагом все отчетливее понимая, что это не решение проблемы. Может быть – шанс.

Именно в этот момент из противоположной двери холла появилась Тарасова и, не глядя по сторонам, направилась в сторону раздевалок.

Я решительно двинулась следом:

– Татьяна Анатольевна!

Ответный взгляд тренера был выжидательным. Она остановилась, не произнеся ни слова.

– Вы помните наше неудачное интервью три года назад?

– У меня к вам большая просьба. Дайте мне вторую попытку.

Повисла пауза. Тарасова продолжала меня разглядывать, как лягушка – мелкого жука, не выдавая эмоций. Наконец произнесла:

– Приезжайте завтра к десяти утра в Лужники на каток «Кристалл». Я там репетирую. С театром.

Несколько дней спустя, непроизвольно дрожа всеми частями тела, я привезла в дом на «Соколе» готовое интервью. Читать его Тарасова отказалась – куда-то задевала очки, поэтому отдала текст мужу – выдающемуся пианисту Владимиру Крайневу. Спустя несколько минут, которые показались мне вечностью, из кабинета раздался гомерический хохот.

– Таня, это гениально! Эта девочка вытащила наружу всю твою суть. Чего стоит одна последняя фраза! «Это же здорово – когда человек может пить, курить и при этом работать как лошадь!» Будете чай, Лена?

В этот момент я отчетливо поняла, что чувствует человек, которого на эшафоте вынимают из рук палача.

В этой книге не будет жесткой хронологии. Будут фигуры. Трагические и смешные. Умеющие одерживать выдающиеся победы и создавать вокруг себя не менее выдающиеся скандалы. Отдавшие лучшие годы своей жизни спорту – и заплатившие за это по максимальной цене.

На самом деле мне чудовищно повезло зацепить в спорте последний пласт по-настоящему великих, крепчайшей закваски личностей, для которых второе место в мире означало катастрофу, а расхожее ныне выражение «выиграть серебро» было столь же неприемлемым, как отказ от борьбы из-за болезни или травмы. Наверное, поэтому с самого первого дня работы я и сама подсознательно стремилась соответствовать этому уровню, как бы высокопарно ни звучало это сейчас. Ябезумно благодарна всем своим героям за ту школу жизни и профессии, которую пришлось пройти в их окружении. О них и для них эти воспоминания.

Путь к звездам

В киевском Дворце спорта было пустынно. В вестибюле я увидела наполовину знакомую парочку. Известная мне «половина» называлась Геннадий Карпоносов. С ним – уже после окончания своей спортивной карьеры – мне довелось однажды поехать в греческую Олимпию на какой-то международный спортивный слет. Собственный титул олимпийской чемпионки я всегда имела склонность недооценивать, поэтому Карпоносов, как заочно и его супруга Наталья Линичук, – олимпийские чемпионы Лейк-Плэсида в танцах на льду – мне казались фигурами заоблачно знаменитыми, тем более что Наталья в тe времена вела на телевидении еженедельную программу по аэробике.

Наверное, поэтому из греческой поездки наиболее отчетливо запомнились постоянные рассказы Гены («Ты что, обалдела – по имени-отчеству обращаться? Называй меня на „ты“») о том, что на аэробические наряды своей половины он потратил какую-то немыслимую сумму в валюте и что теперь его Наташка «чувствует себя абсолютно счастливой, потому что ее впервые в жизни целых сорок минут непрерывно показывают по телевизору».

Встреча с Карпоносовым в Киеве на чемпионате страны была для меня счастьем. С радостными воплями: «Гена, выручай, я первый раз на фигурном катании и ни черта в нем не понимаю!» – я бросилась к фигуристу, прыгая через ступеньки.

Как и ожидалось, самыми успешными для сборной России стали соревнования среди девушек, которые и принесли нам обе медали. Евгения Медведева завоевала золото, а Анна Погорилая сенсационно взяла бронзу, оставив позади себя свою соотечественницу Елену Родионову , японок Сатоко Мияхару и Мао Асаду и американок Эшли Вагнер и Грейси Голд .

Медведева, к слову, не просто победила. 16-летняя фигуристка установила новый мировой рекорд в произвольной программе, который отныне составляет 150,10 балла. Это на 0,04 балла лучше прежнего достижения кореянки Ю-На Ким.

В мужском одиночном катании Россия осталась без медалей, хотя очень близок к успеху был Михаил Коляда . На своем первом чемпионате мира 21-летний фигурист занял четвертое место. Для попадания на пьедестал Коляде не хватило трех баллов. Между тем, наша главная надежда Максим Ковтун в итоге стал полным разочарованием – действующий чемпион России, провалив и короткой, и произвольную программы, оказался на 18-м месте.

Лучший результат среди россиян в соревнованиях спортивных пар показали Ксения Столбова и Федор Климов , ставшие четвертыми. Сразу вслед за ними расположились еще две российские пары – Евгения Тарасова/Владимир Морозов и Татьяна Волосожар/Максим Траньков . Но в данном случае итог для всех один – это провал.

Без медалей сборная России осталась и в танцах на льду. В топ-10 здесь оказались только Виктория Синицина и Никита Кацалапов , показавшие девятый результат.

Нахальная юниорка

Россиянка Евгения Медведева установила в Бостоне новый ориентир в женском фигурном катании, отмечает обозреватель «Спорт-Экспресса» Елена Войцеховская.

«Катание Медведевой в Бостоне – это не про искусство, не про скольжение и не про изящество линий. Это про характер и силу духа. Неважно, будут ли такие победы у фигуристки еще, или бостонская так и останется единственной, значение имеет только то, что этот чемпионский прокат случился. Время от времени кто-то ведь должен напоминать миру, что в спорте есть вечные ценности?

Мощное выступление Евгении Медведевой в произвольной программе

В Бостоне стало как-то очень очевидно, что фигурному катанию очень нужны нахальные юниоры. Такие, как Медведева, как Цзинь Боян, ставший третьим в мужском турнире. Невероятной сложностью своих программ они словно устанавливают маячки и задают направление всей гонке. Ведь стоило Бояну Цзиню взбудоражить мир своим уникальным лутцем и четырьмя четверными прыжками в произвольной программе, мужское одиночное катание стало стремительно перестраиваться на те же самые рельсы.

«Хотите сделаю так, что японская публика будет визжать?»

То же самое можно сказать и о женском катании, хотя до уровня четверных прыжков оно пока не добралось: ориентир, установленный победным прокатом Медведевой в Бостоне, уверена, заставит очень многих более взрослых ее соперниц уже сейчас задуматься: куда двигаться дальше? Чем побеждать?», - говорится в статье олимпийской чемпионки по прыжкам в воду.

Провал спортивных пар

Главным разочарованием стало выступление российских спортивных пар. На троих у них ни одной медали.

«Такого итога мы конечно же не ждали. Более того, когда два года назад в фигурнокатательном мире впервые триумфально прозвучало словосочетание “Команда Мозер”, куда еще до Игр в Сочи вошли чемпионы и серебряные призеры Игр в Сочи, а также наиболее перспективный из молодых дуэтов Евгения Тарасова/Владимир Морозов, будущее уникального коллектива тренеров и спортсменов рисовалось исключительно в радужных тонах. Приехать на чемпионат мира, например, и занять там весь пьедестал.

Первые признаки того, что в группе Мозер есть некоторые проблемы, начали появляться еще год назад, когда сильнейшая на тот момент пара, чемпионы России Ксения Столбова/Федор Климов, получила первый болезненный щелчок по самолюбию – проиграла чемпионат Европы подопечным Тамары Москвиной Юко Кавагути и Александру Смирнову. Ксении и Федору там банально не хватило сложности: техникой они уступили питерцам в произвольной программе 6,31. При этом усложнять свои программы фигуристы не собирались, а поражение было списано на досадную случайность.
На том чемпионате в Стокгольме Москвина сказала: "Если мы хотим, чтобы российское парное катание не сдавало своих позиций, надо уже сейчас думать о конкуренции. Прежде всего – тренерской. Значит, нужны школы, и не только в Москве. Опасно, когда все лучшее сосредоточено в одном месте…"

Сейчас понятно, что тренер была права. Но тогда к словам Москвиной никто не прислушался: на всех продолжала действовать эйфория Олимпийских игр, и “лучшая в мире школа”, как после Сочи начали именовать школу Нины Мозер, продолжала прирастать новыми дуэтами», - отмечает уже в другом своем материале Войцеховская.

«Я очень хотела, чтобы наши спортсмены заняли места значительно выше, на пьедестале, но эти соревнования обслуживали конкретные бригады технических специалистов и судей, которым ISU доверила судить. Иностранные спортсмены давно шли к тому, чтобы сбросить наших фигуристов с пьедестала, и в данный момент им это удалось.

В этом году на многих соревнованиях некоторым спортсменам не засчитывали поддержку. Все – и мы в том числе, - сначала раскрывали глаза: думали, что заговор и так далее. Но по видео во всех тех случаях все нюансы были хорошо видны», - отметила известный российский специалист Тамара Москвина .

Прорыв Коляды

Одним из открытий чемпионата мира-2016 стал Михаила Коляда. До сих пор мало кому известный россиянин едва не выиграл бронзовую медаль.

«Выступление нашего фигуриста произвело фурор. Уже в ходе сезона специалисты самой разной национальной принадлежности отмечали прогресс и качество катания Миши. В Бостоне Коляда не совершил ни единой ошибки, подняв зал, преимущественно болеющий только за своих. Лучше всего итог прокату подвели на одном из форумов, посвященных фигурному катанию: "Всех смертных Коляда легко обыграл. И вступил в битву с четырьмя фигурнокатательными богами, одного из которых удалось опередить". Если его поступательное движение продолжится, то на Олимпиаде-2018 есть шанс получить российского медалиста, фамилией которого будет совсем не Плющенко», - пишет Денис Козлов из «Чемпионат.com».

«Диагноз – одеревенение. Такую характеристику сам себе дал Максим Ковтун после окончания произвольной программы, в которой он занял 21-е место. На молодость и неопытность уже не спишешь – для Максима это уже четвертый чемпионат мира. Особенно контрастно его результат смотрится на фоне дебютанта и ровесника Михаила Коляды, едва не попавшего в призы. Можно спустить на спортсмена всех собак, обвинить в бездарности и потребовать исключения из сборной, но кому от этого станет лучше? Другое дело, что универсального средства, которое может вылечить "одеревенение" на крупных турнирах, не существует. Вполне возможно, Ковтуну пойдет на пользу работа с психологом. Как бы то ни было Максиму со своими внутренними демонами нужно разбираться в кратчайшие сроки, иначе его перекатает даже новоявленный партнер по группе Адьян Питкеев. Что фактически закроет перед ним двери сборной. Не исключено, навсегда», - добавляет Козлов, говорят о неудаче Ковтуна.

Результат Коляды – не сенсация

К такому выводу пришел обозреватель «Советского спорта» Андрей Симоненко.

«Михаилу Коляде, очень может быть, теперь придется почувствовать себя немножко Юлией Липницкой. В том смысле, что на него единомоментно обрушатся слава и дифирамбы, как это произошло с героиней командного турнира Олимпиады два года назад. Хотя, как и в случае с Юлей в Сочи, четвертое место Михаила Коляды на чемпионате мира – это никакая не сенсация. И человеком из ниоткуда его будут сейчас называть только люди не отсюда.

Сенсация все-таки – это когда происходит что-то невероятное. Это если бы четвертое место на чемпионате мира занял автор этих строк. А талантливого Коляду в Питере называли "нашим Патриком Чаном" еще четыре года назад – за невероятную легкость конька. На юниорском чемпионате мира 2013 года Михаил занял пятое место, его карьера шла в рост, но в начале следующего сезона он получил тяжелейшую травму ноги, из-за которой мог закончить с фигурным катанием.

Но не закончил. Восстановился, набрал форму, выучил и стабилизировал четверной прыжок, а на чемпионате мира в Бостоне, куда он попал вторым номером сборной страны, просто исполнил чисто две программы. Конечно, "просто" – это на самом деле очень сложно. Но Михаил такой человек, который лишними проблемами себя не грузит. Попал в одну разминку с Юдзуру Ханю и Патриком Чаном – ну и пусть, чего бояться. Пусть они беспокоятся, что проиграют мне», - пишет журналист в своей статье.

Главное - не ЧМ, а Олимпиада

Чемпионат мира в Бостоне мог стать для сборной России более успешным, но в целом ее выступление можно считать удовлетворительным, отмечает серебряный призер Олимпиады-2002 в танцах на льду Илья Авербух.

«В целом сезон прошел достаточно хорошо. Наверное, на чемпионате мира мы ожидали чуть более высоких результатов, но в общем команда идет своей дорогой. Главный старт - это Олимпиада, сейчас всё идет по плану.

Медведева выступила именно так, как и должна была. Я очень доволен. Она уже выиграла многое, но именно на чемпионате мира ей удалось показать всю красоту программы, особенно с точки зрения сложнейших элементов и прыжковой хореографии. Ее выступление - это был момент искусства. Я очень рад и благодарен Жене за катание.

Максима Ковтуна лихорадит. Он абсолютно конкурентоспособен со всеми соперниками, но никак не может показать всё лучшее на большом турнире. Не может он пока научиться настраивать себя на соревнования. Дело в его внутреннем состоянии. Это даже не психология, ему просто нужно немного повзрослеть», - приводит слова Авербуха «Лента.ру».

В моем понимании до этого спорт и журналистика были не связаны. «Журналисты - творческие люди, а спортсменам на творчество не хватает времени»,- думала я. И ошибалась. Оказалось, что даже после упорных тренировок, соревнований, победы на олимпиаде можно переключиться и пойти писать в газету про таких же спортивных звезд и звездочек. Причем делать это с большим пониманием, ведь она была на их месте.

Мне повезло пообщаться с Еленой Сергеевной, которая сейчас работает специальным корреспондентом «Р-Спорт» МИА «Россия сегодня», и узнать много нового о секретах профессионального мастерства.

- Скажите, что для вас было самым сложным в начале карьеры журналиста?

Самое сложное было убедить главного редактора, чтобы под моими заметками не стояла приписка «олимпийская чемпионка».

Я не заканчивала журфак и не знала каких-то профессиональных азов. И мне казалось, что, когда пишут «олимпийская чемпионка», это как бы такое извинение, которое подразумевает, мол, заметка - полная ерунда, но зато олимпийская чемпионка.

Мне было страшно обидно, казалось, что это меня настолько унижает, как человека, который считает себя журналистом. А потом, когда со временем я поняла, что могу, что у меня получаются действительно какие-то хорошие вещи, что меня хвалят люди, с которыми работаю, начинают воспринимать меня всерьез, то в определенный момент почувствовала, что мне без разницы есть эта приписка или нет. Но первое время было страшно болезненно.

Ваш принцип в спортивной журналистике - открывать спорт для болельщиков через выдающиеся личности. Но сейчас глубоких интервью стало меньше. С чем это связано?

Сейчас просто идет такая тенденция: не могу сказать, что она плохая, она другая. Считается что общество наше живет на таких скоростях, что воспринимать большие блоки информации становится не то, чтобы сложно, а просто стараются в человека максимально быстро информацию вбить. Наверное, это правильно. Особенно учитывая то обстоятельство, что сейчас мы все живем с гаджетами. Я, например, когда в фейсбуке вижу какой-нибудь ролик, то мне хватает 2-3 секунд, чтобы понять буду его смотреть или нет. Это сложная работа заинтересовать человека вот просто взять с самого начала и не отпустить.

А что касается больших текстов – на них всё равно есть спрос, как бы общество не эволюционировало – люди всё равно читают книги, большие тексты, людям всё равно интересны какие-то фигуры.

- Выходит, нет необходимости уходить из этого жанра?

Я допускаю, что если я напишу большой текст, встретив какого-нибудь перворазрядного спортсмена, то скорее всего, его никто не будет читать. Потому что если у тебя интервью с человеком и половину текста нужно объяснять кто этот человек, то надо быть реалистом – это не будут читать. А если взять Антона Шипулина, то сколько бы интервью с ним не было, всё равно всё читают. Потому что Антон - человек известный и всем интересно: чем он дышит, что он ест на завтрак, как зовут его детей, как он проводит своё свободное время. Это если брать такой огромный срез. Но при этом существует большое количество людей, которых Антон интересует профессионально. Как он тренируется? Как он смотрит на подготовку? Как он вообще смотрит на спорт? Вот скажем это то, чем занимаюсь я. Мне не интересно как зовут его собаку. Мне интересно, допустим, почему он в этом сезоне все проиграл. А дальше всё просто: ведь есть же статистика. Ты всегда видишь: читают ли твой материал. И я четко вижу, что пока мои материалы читают, не вижу необходимости уходить из этого жанра. Хотя очень многие считают, что он отмирает.

- Есть мнение, что спортивному журналисту не стоит дружить со спортсменами. А вы как считаете?

Спорт - это такое очень яркое занятие и когда человек со стороны к нему приходит, ему кажется счастьем великим, что он получил возможность видеть людей, дотрагиваться до них, разговаривать с ними. И если вдруг эти отношения переходят в дружеские, то это вообще всегда воспринимается как «о, я поднялся на этот же уровень».

Я много раз видела, как журналист начинает себя тоже относить к этой группе, считать, что он такой же как они. А он не такой же и никогда таким не будет! Это не его жизнь, он в этом кругу никогда не будет своим!

Мне, вроде бы, легче. Я - олимпийская чемпионка и у меня есть основания считать, что могу быть в том кругу своим, но это тоже не так. Потому что у них отдельная жизнь и моя задача смотреть на нее со стороны. Когда смотришь как друг, ты заранее прощаешь людям многие вещи, ты заранее видишь в их поступках не совсем то, что видел бы, когда тебе безразлично, кто перед тобой. Ну это нормально, собственно, как и в обычной жизни, когда мы смотрим на близких людей, то не замечаем кучу вещей, когда мы смотрим на незнакомых, то те же самые вещи начинают нас дико раздражать. Поэтому если говорить об объективности, то лучше оставаться немного в стороне, иначе очень быстро эмоционально выгораешь.

- Вы лично сталкивались с подобным?

Да, я через это тоже проходила. Вот заканчиваются соревнования, и у тебя наступает депрессия. Потому что ты понимаешь, что этот праздник, когда ты чувствовал себя вот там, в этой красивой жизни – закончился. Они уезжают дальше, а ты остаешься один. До тебя никому нет дела, ты никому не нужен. И вот в этот момент начинается конъюнктивный диссонанс «как же так, я считал, что мы друзья, а я никому не нужен». А когда ты не пытаешься стать в этой среде другом, то это тебя обходит стороной и проще, действительно, во всех отношениях в работе, если рассчитывать на то, чтобы работать долго.

- Назовите самые важные на ваш взгляд качества, которыми должен обладать журналист?

В первую очередь он не должен быть ленивым. Потому что очень часто случается, особенно когда пишешь долгое время об одном виде спорта, журналисту начинает казаться, что он уже всё знает. Знает почему это происходит, почему кто-то выигрывает, а кто-то проигрывает, он знает, или считает, что знает, что ему расскажет тренер, что думает спортсмен. А мой опыт говорит о том, что, когда спрашиваешь, очень часто слышишь совершенно неожиданные объяснения, слова, мнения. И чтобы избежать неприятной ситуации, когда ты написал одно, допустим, кого-то раскритиковал за проигрыш, а потом выясняется, что человек сломал руку по ходу дистанции, или упал, или потерял палку, если говорить, к примеру, о биатлоне. Поэтому лишний раз спросить, я считаю, это только на пользу и всегда это надо делать.

Еще мне кажется, журналист не должен бояться задавать дурацких вопросов. Мой личный опыт говорит о том, что на дурацкие вопросы очень часто бывают самые интересные ответы. Потому что, задавая дурацкий вопрос, ты даёшь человеку понять, что тебе это реально интересно. И с тобой начинают совершенно иначе разговаривать, потому что всегда с журналистом интересно разговаривать, когда собеседник видит, что его слушают, а не просто задают вопросы по списку.

Вот собственно и всё, всему остальному легко научиться.

Ваш отец, великий тренер Сергей Михайлович Вайцеховский сказал: на соревнованиях проявилось главное качество дочери - умение добиться максимального результата именно тогда, когда всё препятствует этому. О ком из спортсменов вы тоже самое можете сказать?

Все спортсмены, которые выходят на совсем высокий уровень, как правило, обладают этим качеством. Потому что, когда ты выходишь на уровень, чтобы выиграть и бороться за медаль чемпионата мира, появляется огромное множество помех. Я даже не говорю сейчас о соперниках. Когда спортсмен выходит к главным стартам на пик формы, то в этом состоянии организм становит очень уязвим. Достаточно, чтобы на тебя кто-то чихнул в самолете, и ты подхватишь вирус, который если у нормального человека может развиваться в течении нескольких дней, то у спортсмена, который находится на пике формы, это проходит в течении нескольких часов. Александр Карелин как-то сказал, что состояние спортсмена перед Олимпийскими играми – это состояние человека, который готов ко всему: к тому, что не придёт автобус, что случится землетрясение и начнётся эвакуация, что у него украдут трико и борцовки, что соперник ему нахамит или что соревнование, перенесут по времени. Он назвал это одной фразой: «готовность к землетрясению». И если ты не умеешь в этой обстановке концентрироваться и собираться, то ты никогда ничего не выиграешь. Поэтому идет естественный отсев. И чем выше уровень, тем меньше людей туда добирается.

- Сейчас многие тренеры и спортивные чиновники не пускают молодежь в сборные команды страны.

Это смотря в каких видах спорта. Есть виды спорта, например, биатлон, где действительно считается, что человек сначала должен дорасти до взрослой команды. А у меня на этот счет мнение очень простое: если ты в 18 лет достаточно силен, чтобы со всеми бороться, то выходи и борись. И если ты их обыграл, то сборная команда от тебя никуда не денется, даже если ты дебютировал где-то и выступил неудачно. Если ты силен и уверен в себе, то ты всё равно туда вернешься, просто за это надо биться. А биться на этом уровне очень тяжело, поэтому многие спортсмены предпочитают объяснять себе, когда у них что-то не получается, что им не дают дорогу.

В спорте никто никому не дает дорог. Иди, пробивайся, отталкивай соперников и стремись вперед. Всё! Спорт ведь очень простая штука на самом деле. Жесткая и простая. Могу снова процитировать Карелина, в своё время он очень хорошо сказал: «Спорт – это высшая степень проявления человеческого эгоизма». Потому что если ты хочешь быть первым, то тебе абсолютно наплевать, что первым хочет быть ещё кто-то. Ты просто выходишь и берешь своё.

Вы взяли олимпийскую высоту, стали лучшей в спортивной журналистике. А появлялось ли у вас желание бросить журналистику?

Конечно. Миллион раз! Просто бывают разные конфликты, не потому что у кого-то несносный характер, а просто сама ситуация.

Мне папа в своё время объяснил: «Ты будешь работать с людьми, которые борются за то, чтоб стать лучшими в мире. И если человек проигрывает, то в этот момент у него рушится вся его жизнь. И в такой момент ты должна понимать, что разговариваешь с человеком, у которого реально рухнула вся его жизнь. Тебя могут обругать, на тебя могут наорать, тебя могут послать, и твоя задача – научиться пропускать всё это мимо ушей, потому что то, что говорит человек в момент поражения – абсолютная неадекватность». И это действительно так.

Но мне этому пришлось долго учиться. Скажем так, у меня были ситуации, когда это было настолько унизительно, оскорбительно, больно... И была только одна мысль: больше – никогда. Хотя потом мы зачастую становились друзьями. Хоть мы с вами и говорили, что не должно быть дружеских отношений, но они всё равно есть. Они строятся на уважении и доверии друг к другу. Когда спортсмен уверен, что журналист его не подставит, а журналист понимает, что он не должен ему помешать.

- А вам никогда не хотелось взять интервью у себя самой?

У меня был такой опыт. Когда моему хорошему другу позарез нужно было сделать интервью. А я улетала. И когда я прилетела, то выяснялось, что нет Интернета (это было много лет назад, когда эта проблема действительно существовала). А время очень поджимало. Я поняла, что связи у нас нет никакой: мобильных телефонов тогда не было, но я перед этим спросила какого размера должно быть интервью и просто написала вопросы и на них ответила. Получилось вполне прилично.

- Это было тяжело?

Нет, на самом деле человек лучше всего знает самого себя. Я много раз давала интервью, поэтому я совершенно четко знаю, о чем не говорила никогда. В чем сложность, когда ты берешь интервью у известного человека? Ты должен понимать, что до тебя с ним говорили десятки людей, и что он о себе практически всё уже рассказал.

Идти и брать интервью, чтобы только поставить галочку – неинтересная работа. А чтобы было интересно, нужно шевелить мозгами. Естественно пытаться разговорить. У меня такой интересный опыт был, когда я работала в газете «Спорт-Экспресс» и писала про фигурное катание. Тогда Татьяна Анатольевна Тарасовна была тренером, и у неё постоянно были спортсмены, которые всё выигрывали. Получалось так, что я с ней делала большие интервью минимум раз в год, а то и два. Я сделала это своего рода игрой: чтобы каждое последующее интервью не повторяло предыдущее. Это сложно было, но интересно.

Я до сих пор иногда думаю, что, если все интервью взять и просто выпустить отдельной книжкой – получится очень хороший учебник тренерского искусства. Не зря ведь говорят, что если ты не можешь заниматься тем, что тебе нравится, значит сделай так, чтоб тебе нравилось то, чем ты занимаешься. Как только ты меняешь свою психологию и понимаешь, что ты занимаешься работой, которая доставляет тебе удовольствия, то сразу становится легко.

Слушаю вас и кажется, что все просто. Но для этого нужен опыт. Поделитесь секретом того, как вы все успеваете: по работе и в домашних делах. Еще ведете свой блог, общаетесь с читателями.

Когда я не успевала с уроками и училась в спецшколе,то у меня сидела в голове мысль, что нужно уйти в спортивный интернат, что там будет проще, там будет хорошо, не нужно учить кучу предметов и т. д. И тогда папа мне сказал: «Положи на стол секундомер и посмотри сколько времени ты делаешь уроки». И тогда я обнаружила интересную вещь, что я села делать уроки, отвлеклась на какую-то книжку, которая лежит возле меня, пошла на кухню и налила себе чай, по дороге остановилась перед телевизором, потом села, выяснила, что ручка лежит где-то в другом месте, я пошла за ручкой… На все эти переходы у меня уходило огромное количество времени. И мне стало интересно: за сколько времени я могу сделать уроки. Я всё подготовила, прежде чем засечь время. Результат меня очень удивил, оказалось, что уроки я успеваю сделать за 40 минут. Получается, когда ты на это настроен.

Самое главное в чем хорош спорт: он учит грамотно организовывать своё время. Потому что времени постоянно не хватает. У спортсмена, даже если он тренируется 3-4 часа в день, всё равно весь день расписан. И вот эта привычка осталась у меня на всю жизнь. Я как-то не прилагаю усилий к тому, чтобы всё организовывать.

Например, люблю ходить пешком, понимая, что полезно и при ходьбе всё очень хорошо укладывается в голове. Если я, например, иду пешком на работу пару остановок, то успею в голове полностью выстроить весь свой день. Если я работаю дома, то это всегда сочетается с какими-то хозяйственными делами. Потому что невозможно сидеть, не вставая и расшифровывать часовую запись разговора, просто голова устаёт. Я разделяю этот процесс. Допустим, 15 минут я работаю, 15 минут занимаюсь домашними делами. И получается, что всё делается. И это как раз освобождает кучу времени. Вот я, допустим, к трем часам дня совершенно спокойно могу завалиться в кровать с книжкой, либо с компьютером или включить телевизор и не делать вообще ничего. Я обожаю ничего не делать!

Вот так, кто бы мог подумать, что все секреты успешного спортивного журналиста на поверхности. Не нужно изобретать велосипед заново, ведь оказалось, что чем проще, душевнее и главное с пониманием ты общаешься со спортсменом, тем ярче и интереснее будет текст. Елена Сергеевна открыла мне глаза на многие важные вещи, прибавила уверенности. И даже оставила свой номер телефона и адрес электронной почты, сказав на прощание, что она всегда на связи и если нужна будет помощь или совет, то могу звонить и писать. Для начала показала это интервью.

На этом фоне сегодняшняя публикация Елены Вайцеховской в газете «Спорт-Экспресс» весьма выделяется. Из «больших» газет и телеканалов «Спорт-Экспресс» на сегодняшний день, пожалуй, дальше всех продвинулся в исследовании эпизода «Саппоро-Чепалов-Ширяев-ЭПО». Конечно, до выявления истинных причин и истинных исполнителей этого эпизода ещё очень и очень далеко. Но, во всяком случае, на страницах одной из крупнейших газет страны уже заданы вопросы, и вопросы непростые. И от этих вопросов чиновникам ФЛГР теперь будет значительно труднее отмахнуться: «…А, в этом Интернете чего только не напишут…». Значит, есть надежда, что когда-нибудь ответы на эти вопросы всё-таки сможем получить и мы.

Иван ИСАЕВ

Начало весны ознаменовалось для российского спорта не самыми приятными известиями. За употребление запрещенных фармакологических средств были дисквалифицированы лыжник Сергей Ширяев и бронзовый призер чемпионата мира-2001 в метании молота Илья Коновалов. А чуть раньше под санкции попала чемпионка и рекордсменка России в плавании Анастасия Иваненко, которая считалась одной из главных надежд страны в этом виде спорта на приближающемся чемпионате мира по водным видам спорта.

Стоит напомнить, что в прошлом году имели место еще четыре достаточно громких скандала. Их действующими лицами стали олимпийские чемпионы Афин Наталья Садова (легкая атлетика) и Дмитрий Берестов (тяжелая атлетика), перспективный 17-летний штангист Евгений Писарев и чемпионка мира-2006 по академической гребле Ольга Самуленкова.

В самом факте дисквалификации такого количества известных российских спортсменов нет ничего необычного. Еще в начале 90-х стало понятно, что количество положительных допинг-проб чаще всего находится в прямой зависимости от спортивных достижений страны. Чем больше медалей завоевывает то или иное государство, тем чаще случаются "побочные эффекты". Плюс к этому руководитель антидопинговой службы Росспорта Николай Дурманов еще до Игр в Афинах предупреждал, что с появлением лабораторного оборудования и методик нового поколения выявление запрещенных препаратов пойдет намного активнее, чем раньше.

Но нельзя не заметить, что все перечисленные выше случаи объединяет одно: положительные допинг-пробы были зафиксированы не российскими специалистами, а службами Всемирного антидопингового агентства-WADA.

ИГРА ПО ПРАВИЛАМ

Рассуждать о том, что список запрещенных препаратов безмерно раздут и что спорт высших достижений не может существовать без фармакологии, в том числе запрещенной, - занятие, на самом деле, бессмысленное. В разработку существующей ныне системы борьбы с допингом вложены колоссальные силы, сотни миллионов долларов, и никто в обозримом будущем не пойдет на то, чтобы эту систему изменить. Значит, нужно учиться играть по предложенным правилам.

Подчеркиваю: именно играть. Слишком много в этой области двойных стандартов. И откровенной демагогии.

В самом начале 90-х на конгрессе Международной легкоатлетической федерации (ИААФ) в Токио в числе прочего обсуждался вопрос о том, чтобы увеличить срок дисквалификации за употребление запрещенных средств до четырех лет. Наиболее активными сторонниками этой идеи были тогдашний глава медицинской комиссии ИААФ швед Арне Лундквист и кубинец, двукратный олимпийский чемпион Альберто Хуанторена. Ратовать за ужесточение мер первый был вынужден в силу занимаемой должности, второй - в силу славного спортивного прошлого. Ведь если в нечестной игре уличают представителя твоего вида спорта, это косвенно дает повод усомниться в чистоте достижений всех предшественников.

Дискуссия была настолько бурной, что российский представитель - экс-рекордсмен мира в прыжках в длину Игорь Тер-Ованесян не удержался от шутки. Сказал: по его ощущениям некоторые из присутствующих настроены настолько радикально, что готовы проголосовать даже за смертную казнь, если кто-то вынесет такое предложение.

Спустя несколько лет на употреблении запрещенных препаратов попался кубинский рекордсмен мира по прыжкам в высоту, олимпийский чемпион Барселоны Хавьер Сотомайор. И тот же Хуанторена на разборе этого дела в ИААФ умолял всех членов совета поверить, что случившееся с его соотечественником - нелепая ошибка. В итоге Сотомайору дали год, он получил возможность выступить на Играх в Сиднее и завоевал там серебряную медаль. А позже попался снова и был дисквалифицирован уже пожизненно.

Похожий случай отступления от правил имел место, когда под шведские знамена перешла дисквалифицированная на четыре года российская барьеристка Людмила Нарожиленко. Никаких исключительных обстоятельств в ее деле не находилось до тех пор, пока спортсменка не поменяла гражданство. И именно Лундквист стал инициатором того, что такие вот исключительные обстоятельства были найдены. Нарожиленко получила возможность выступать, выиграла Олимпиаду в Атланте, а затем перешла в бобслей и снова была уличена в махинациях с запрещенной фармакологией. На этом карьера спортсменки завершилась окончательно.

В недавнем случае с Анастасией Иваненко злого умысла было неизмеримо меньше. В середине января спортсменка по своей инициативе приняла таблетку мочегонного средства фуросемида (в обычной жизни его нередко применяют, когда хотят похудеть), а спустя пару дней попала под внесоревновательный контроль по линии WADА. Во время чемпионата страны, проходившего в начале февраля, когда информация о положительной пробе спортсменки еще не была обнародована, Иваненко тестировали несколько раз подряд, и все анализы оказались чистыми. Другими словами, было достаточно очевидно, что фуросемид спортсменка приняла не для того, чтобы замаскировать более серьезные препараты, а по глупости.

Вроде есть повод ходатайствовать о смягчении наказания, но правила таковы, что употребление фуросемида карается двумя годами отлучения от спорта. Да и кто рискнет встать на сторону Иваненко? Глава Росспорта Вячеслав Фетисов занимает один из ключевых постов в WADA, страна борется за право провести у себя Олимпийские игры, и, значит, любое действие в поддержку провинившихся может быть расценено как политически неверный шаг, чреватый неизвестно какими последствиями.

Выгоднее играть по установленным правилам. Попался спортсмен - значит, должен быть наказан по всей строгости.

ЯПОНСКАЯ ГОЛОВОЛОМКА

Наиболее громким за последнее время оказался скандал с Сергеем Ширяевым, в допинг-пробе которого незадолго до чемпионата мира по лыжным гонкам в Саппоро был обнаружен эритропоэтин. После того как неделю назад было принято решение о двухгодичной дисквалификации гонщика и его тренера Анатолия Чепалова, я попросила Дурманова прокомментировать ситуацию.

Эритропоэтин является почти точной копией гормона, который имеется в человеческом организме, - пояснил он. - Отличать природный гормон от искусственного первыми научились специалисты французской лаборатории Шатене-Малабри: они обратили внимание на то, что природный эритропоэтин, выражаясь терминами специалистов, чуть "кислее", нежели искусственный. Но определить это чрезвычайно трудно. В 2001-м на моих глазах у французов не получился анализ пробы "Б" российской бегуньи Ольги Егоровой, и она в итоге не была наказана. К тому же искусственный эритропоэтин быстро распадается. Его можно обнаружить в организме спортсмена в течение двух-трех дней. Теоретически - четырех, хотя о таких случаях мне неизвестно.

Так вот проба Ширяева на самом деле дала крайне неопределенную картину, - продолжил Дурманов. - В связи с этим медицинская комиссия Международной лыжной федерации отложила разбирательство до мая. До того как будет принято решение, я бы воздержался говорить о том, что спортсмен виноват...

Однако в Федерации лыжных гонок России посчитали иначе. Гонщик и его тренер покинули Саппоро досрочно, проба "Б" вскрывалась без их ведома (что само по себе является грубым нарушением правил), а после возвращения команды в Москву был немедленно собран исполком ФЛГР, который вынес вердикт: наказать. По словам одного из очевидцев этого заседания, не сделать этого было нельзя: слишком был разгневан и жаждал крови провинившихся Фетисов. И жертва была принесена незамедлительно.

Скандалу с Ширяевым, напомню, предшествовала одна малоприятная история. Из-за повышенного содержания гемоглобина от участия в чемпионате мира-2007 были временно отстранены два российских двоеборца - Константин Воронин и Дмитрий Матвеев и два лыжника - Николай Панкратов и олимпийский чемпион Турина Евгений Дементьев.

Само по себе превышение этой нормы серьезным нарушением не считается. Но давайте посмотрим на ситуацию с другой стороны. На Олимпийских играх в Турине от участия в соревнованиях по этой же причине были отстранены лыжники Наталья Матвеева, Павел Коростелев и тот же Панкратов. Для них Олимпиада практически прошла мимо. На этот раз Панкратов и Дементьев пропустили в Саппоро пять дней соревнований. Но если олимпийский чемпион, равно как любой другой спортсмен, претендующий на медали, неожиданно лишается возможности эти медали завоевать - это ЧП государственного масштаба, которое по сути мало чем отличается от дисквалификации. Ведь человек оказывается вне игры в самый важный для страны момент.

Выступление лыжной сборной в Японии вообще трудно считать успешным. Однако и результаты в целом, и не оправдавший себя эксперимент с индивидуальной подготовкой трех спортсменов в Цахкадзоре, откуда они прилетели в Японию под самый старт заключительной дистанции, и отстранение от гонок двух лидеров команды благополучно ушли на задний план благодаря скандалу с Ширяевым. После скоропостижного "разбора полетов" в Москве оставалось только гадать: то ли спортсмен и его тренер - камикадзе, решившие использовать препарат, который по определению не мог оказаться действенным (эффект эритропоэтина начинает проявляться спустя неделю-полторы после употребления), то ли действительно произошла ошибка и спортивные руководители поспешили с выводами, то ли ситуация была специально раскручена именно в таком ключе, поскольку оказалась на руку слишком многим людям.

МЕРА ОТВЕТСТВЕННОСТИ

Понять негодование руководителя Росспорта несложно. Государство вкладывает в создание собственной и теоретически очень мощной антидопинговой службы немалые средства, но добиться того, чтобы система была способна выявлять нарушения на "внутреннем" уровне, а число скандалов с участием россиян на международной арене было сведено к минимуму, мы не в состоянии. А главное, получается, что в этой системе никто ни за что не отвечает.

Теоретически нести ответственность за все, что происходит в команде, обязан главный тренер. Он же должен быть заинтересован в крайне плотном сотрудничестве с антидопинговым ведомством - как раз на тот случай, чтобы максимально обезопасить свою команду от неприятностей. Но это теория. А на практике получается иначе. О положительной пробе Ширяева Дурманов узнал окольными путями - из третьих рук. На разборе дела в Москве он тоже не присутствовал. На мой вопрос, почему на вскрытие пробы "Б" не были приглашены ни гонщик, ни его доверенное лицо, руководитель антидопинговой службы ответил: "Я не знаю".

Все спортсмены российских сборных проходят выездной контроль, - подчеркнул Дурманов. - На 99,9 процента я готов утверждать, что на момент выезда из страны все они - "чистые". Но некоторые команды выезжают за две-три недели до соревнований. Что может прийти в голову людям за это время, никому неизвестно.

Когда в разговоре мы затронули прошлогоднюю историю с Ольгой Самуленковой, которая перед чемпионатом мира, как выяснилось, вообще не проходила выездной контроль, Дурманов обозначил свою позицию вполне четко:

Накануне чемпионата мира Самуленкова была объявлена запасной. Руководство сборной не включило ее в список тех, кто должен был пройти контроль. Мы же проверяем людей в жестком соответствии с тем перечнем, который нам предоставляют. У нас каждая допинг-проба на счету и "стрелять по площадям" мы не имеем возможности.

Логика в таком объяснении есть. Однако есть и одно "но". Можно сколько угодно вести просветительскую работу, увеличивать количество проб и расширять охват видов спорта, но если система не в силах эффективно работать на своем главном направлении (в данном случае - стоять на страже спортивной репутации страны), вкладывать в нее деньги становится бессмысленно.

Антидопинговая служба страны ничуть не меньше тренеров и спортивного руководства должна быть заинтересована в создании по-настоящему действенного фильтра. Иначе напрашивается банальный вопрос: зачем увеличивать бюджет, обучать специалистов, если "нарушителей конвенции" отлавливают исключительно международные службы?

Кстати, характер действий этих служб бывает трудно считать случайным. Взять историю с Берестовым. Через год после Игр в Афинах штангист перешел в более тяжелый вес, в прошлом году отказался от участия в первенствах России и Европы и временно выпал из-под внимания не только тренеров сборной, но и национальной антидопинговой службы. А вот WADA своих специалистов прислала. Проведать чемпиона, так сказать...

Предсоревновательный контроль тоже остается серьезной проблемой. В советские времена это понятие было предельно конкретным. К примеру, во время сеульской Олимпиады-1988 лаборатория, в которой ежедневно исследовались пробы тех, кому предстоит выступать, располагалась в непосредственной близости от "места боевых действий" - на корабле "Михаил Шолохов".

В те времена многое утаивалось. Сейчас скрыть положительные результаты анализов практически невозможно. Да, собственно, и не нужно. Цель-то совершенно иная: избежать скандалов, когда к виду спорта приковано повышенное внимание. Спортсмена, если его поймали, все равно дисквалифицируют, но когда нарушение выявляется на "внутреннем" уровне, оно не сопровождается вселенской шумихой.

Именно поэтому ведущие спортивные державы активно практикуют тестирование своих спортсменов непосредственно накануне стартов. Вывозят специалистов на сборы, иногда - прямо к месту соревнований. Это, безусловно, дорого, но расходы оправданны. Если же контроль проводится "для галочки" - за три-четыре недели до старта, считать его предсоревновательным - профанация.

К примеру, всех возможных кандидатов в сборную России по фигурному катанию в этом году тестировали в первых числах января - во время национального первенства. Чемпионат Европы проходил спустя две недели, в то время как главный старт сезона - чемпионат мира в Токио - начнется 19 марта. Фигурное катание, безусловно, не тот вид спорта, где запрещенная фармакология - распространенное явление, но тут, видимо, надо решить: либо проверять спортсменов непосредственно перед ответственным стартом, чтобы гарантированно исключить варианты, подобные тому, что произошел в 1991-м с Мариной Климовой, а в 1999-м с Еленой Бережной, либо вообще не контролировать, перераспределив сэкономленные пробы на другие направления. Скажем, взять анализы у российских лыжников накануне выступления в Саппоро.

Тогда, глядишь, о ситуации с Ширяевым, равно как и о недопустимо повышенном содержании гемоглобина у других российских спортсменов не пришлось бы узнавать из чужих источников.

ДАЙ МИЛЛИОН!

Всего четыре года назад московская антидопинговая лаборатория балансировала на грани развала, а теперь она укомплектована самым современным, крайне дорогостоящим оборудованием. Ее директор Григорий Родченков - профессионал с блестящей репутацией. Российскими специалистами освоен метод определения эритропоэтина, а этим, по словам Дурманова, в мире могут похвастаться немногие подобные центры. Не так давно Международная федерация тяжелой атлетики высказала желание сделать московскую лабораторию базовой для своего вида спорта, a WADA, в свою очередь, предложило провести в Москве международный семинар по генному допингу.

К тому же лаборатория - совершенно независимая структура, где вариант подтасовки или укрытия результатов поступивших на исследование проб совершенно исключен.

Но есть маленький нюанс. В разговоре со мной специалисты по трем совершенно разным, но относящимся к негласной "группе риска" видам спорта (причем каждый из них работал со сборными командами еще советских времен) объяснили на конкретных примерах, что на внутренних соревнованиях с представителями антидопинговой службы почти всегда можно договориться. Что бывают случаи, когда проверки проводятся под контролем главного или старшего тренера, который в случае необходимости может вычеркнуть из списка ряд имен, написав взамен другие.

Бывший главный тренер сборной России по легкой атлетике Вадим Зеличенок (сейчас он возглавляет региональный центр развития ИААФ) рассказывал, как в 1993 году перед чемпионатом мира в Штутгарте ему показали человека, который числился сотрудником Немецкой федерации легкой атлетики, но никому там не подчинялся. Руководимая этим персонажем бригада без передышки ездила по соревнованиям и сборам, брала анализы у ведущих спортсменов, причем нередко - с разницей в сутки, и в итоге добилась желаемого результата: число положительных проб немцев на международной арене свелось к минимуму, хотя "под нож" тогда безо всякой жалости были отправлены многие.

Наши специалисты хотя бы косвенно, но зависимы. Одним из учредителей московской лаборатории является Центр спортивной подготовки сборных команд при Росспорте, который возглавляет президент Российской федерации тяжелой атлетики Николай Пархоменко. Люди, задействованные на сборе допинг-проб, работают в этой структуре десятилетиями, давно обросли кучей связей и знакомств, так что проверить, насколько беспристрастно они выполняют должностные инструкции, практически невозможно. А это невольно рождает подозрения в том, что WADA отлавливает российских звезд не потому, что они чего-то "наелись" уже после прохождения внутреннего контроля, а в силу того, что должного тестирования по тем или иным причинам просто не проводилось.

У российской антидопинговой службы по-прежнему много проблем. Лаборатории нужно новое здание, необходимы дополнительные средства, чтобы привлекать специалистов, которым, в свою очередь, хорошо бы гарантировать не только высокие зарплаты, но и перспективы. Но обращаться к тому же Фетисову с хрестоматийным призывом: "Дай миллион!" - бессмысленно. Глава Росспорта - человек конкретный. И наверняка поинтересуется: на какие цели нужны деньги? Откуда взяты те или иные цифры? Стоит ли за ними какой-то серьезный анализ или расчет с учетом исключительно российского опыта?

А главное - где гарантии, что очередные вложенные миллионы реально изменят ситуацию? Краснеть-то пока приходится на каждом углу.

Елена ВАЙЦЕХОВСКАЯ

Родилась 1 марта 1958 года во Львове. Отец - Вайцеховский Сергей Михайлович (1931 г. рожд.), мастер спорта по современному пятиборью. Мать - Мария Ивановна - мастер спорта по плаванию. Дети: Елена, Алексей, Алина.

Плавать Елена начала уже в возрасте 3 лет. Потом стала тренироваться у мамы, поскольку ребенка было не с кем оставлять дома. О том периоде вспоминает: "Мне было безумно скучно постоянно сидеть в холодной воде бассейна. Я постоянно придумывала какие-то шалости, будоражила всю группу и однажды, когда мама в очередной раз выгнала меня с тренировки, пошла в гимнастический зал - плакать. Там меня и подобрала Валентина Николаевна Дедова - тренер по прыжкам в воду".

Прыгать Елена начала очень поздно по меркам этого вида спорта. Более того, с общепринятой точки зрения, ей не хватало гибкости, прыгучести. Плюсом был лишь характер и желание во что бы то ни стало доказать родителям и всем окружающим, что она может чего-то добиться. Хотя даже Дедова любила повторять: "Из тебя никогда не будет толку - слишком многое, кроме спорта, интересует тебя в жизни".

С десятиметровой вышки Елена прыгнула впервые в жизни в 13 лет. А уже в 16 обладала самой сложной произвольной программой в мире. В 1974-м стала чемпионкой СССР, бронзовым призером чемпионата Европы. На следующий год заняла 4-е место на чемпионате мира.

В состав олимпийской команды 1976 года Елена попала почти случайно. Из-за болезни неудачно выступила в отборочном чемпионате страны и после долгих дискуссий (и убедительной победы в контрольных соревнованиях над пятью претендентками на единственную свободную вакансию) ее включили в сборную третьим номером, заметив при этом, что для дебютантки будет успехом даже место в восьмерке.

Тренер Вайцеховской в Монреаль приехать не смогла. Но повышенная ответственность оказалась лишь на руку: Елена выиграла золотую медаль, став первой советской олимпийской чемпионкой среди женщин. По оценке Сергея Вайцеховского (в те времена - главного тренера сборной СССР по плаванию), в Монреале в полном блеске проявилось главное качество дочери: умение добиться максимального результата именно тогда, когда все препятствует этому.

В 1978 году карьера Елены Вайцеховской практически оборвалась: накануне чемпионата мира спортсменка получила тяжелую травму при неудачном входе в воду - разрыв плечевого сустава. Дальнейшие попытки продолжать прыгать были малоуспешными. И в 1980 году за месяц до Игр в Москве Елена ушла из спорта.

Уход из спорта не стал трагедией, как это нередко бывает. Сама себе спортсменка признавалась в том, что, победив на Олимпийских играх, добившись тем самым максимального спортивного результата, она почти полностью потеряла интерес к прыжкам в воду.

После этого она окончила Государственный центральный институт физической культуры в Москве, в который поступила еще в 1975 году, сразу после окончания школы. Тогда Елена всерьез намеревалась продолжать учебу в институте иностранных языков или в крайнем случае - на факультете журналистики МГУ имени М.В. Ломоносова. Отговорил отец, объяснив: "В этих вузах учиться нужно серьезно. Если ты готова бросить спорт - поступай. Если нет - иди в институт физкультуры, где спортсменам обеспечен режим наибольшего благоприятствования". Был и второй аргумент: поскольку дальнейшая профессия наверняка будет связана со спортом, такие предметы, как анатомия, физиология, основы тренировки, спортивная медицина и некоторые другие, желательно знать досконально.

После защиты диплома Вайцеховская год работала детским тренером, после чего сказала: "Теперь я знаю точно: тренера из меня не получится!" Пробовала себя Елена и на телевидении - комментировала соревнования, готовила и вела выпуски новостей. Ездила с командами переводчиком (кроме английского, выученного в спецшколе, освоила французский и немецкий языки). Вышла замуж, родила троих детей (Елену, Алексея и Алину). Двое младших родились в Мурманске - там четыре года служил муж-офицер). В конце 1988 года семья вернулась в Москву. И осенью 1989-го, на следующий день после того, как младшая дочь пошла в детский сад, Елена начала работать штатным корреспондентом газеты "Советский спорт".

В 1991 году она ушла оттуда с группой журналистов, чтобы создать новое профессиональное спортивное издание - "Спорт-экспресс". Там работает и по сей день. В 1992 и 1996 годах она признавалась лучшим спортивным журналистом России. В качестве обозревателя газеты работала на пяти Олимпийских играх, множестве чемпионатов мира. Пишет о плавании, фигурном катании, гимнастике, борьбе, штанге, хоккее, лыжах. Ее принцип в журналистике - открывать спорт для болельщиков через выдающихся личностей. Раскрывать психологию борьбы и людей.

"Для меня на самом деле нет большой разницы, в каком виде спорта работать, - сказала Вайцеховская однажды. - Мой уже двенадцатилетний опыт работы журналистом говорит о том, что самое простое - выучить правила и имена. Гораздо сложнее понять внутренние законы спорта. Психологию победы и поражения, глубину трагедий и силу ликования. Даже в столь противоположных внешне видах спорта, как прыжки в воду и штанга, эти законы едины. Не люблю, кстати, когда меня начинают сравнивать с другими коллегами. И не считаю себя лучшей. Просто о спорте я знаю то, чему нельзя научить и не всегда можно понять, наблюдая за спортсменами со стороны".

Идеальной матерью и женой себя не считает. ("Журналистика -профессия не женская. Надо быть готовым в любой момент бросить все и мчаться неизвестно куда. А это никак не способствует укреплению отношений в семье".) С другой стороны, уверена, что наибольшее влияние на детей оказывает не столько постоянное присутствие рядом родителей, сколько сила их личности. ("Мы с братом часто оказывались одни. Но именно на примере родителей - одержимых спортом людей - учились отношению к своему делу. И тому, что все, что ты делаешь, нужно стремиться делать максимально хорошо. От мытья посуды - до управления государством".)

В 1992 году Е.С.Вайцеховская была введена в Зал спортивной славы плавания в США. Она является членом пресс-комиссии Международной федерации плавания (ФИНА) и Международной федерации борьбы (ФИЛА). В 2000 году была награждена Бронзовым орденом ФИЛА как лучший журналист, пишущий о борьбе.

Ее жизненное кредо полностью совпадает с девизом отца: "В жизни всегда больше сдавшихся, чем проигравших". Кредо журналиста - в любой ситуации всегда ставить интересы спортсмена выше собственных. Даже если это мешает работе.

Живет и работает в Москве.

я горжусь вами
galina 2010-12-02 02:19:52

Уважаемая Елена.Вы единственная в спортивной журналистике вскрывающая проблемы.творящиеся в Российском плавании.Нынешнее руководство Федерации мало что безграмотное.не замечающее свои ошибки но и полностью коррумпированное.Воронцов на месте главного тренера явно не справляетя но это устраивает господина Сальникова которому в мутной воде легче ловить рыбу.С каких это пор в сборную берут за взятки?Критика присекается на корню.У тренеров опускаются руки принцыпы спорта нарушаются а мы все трубим о великих победах.С уважением Галина.