О людях выдающихся, достигших результатов мировой значимости рассказывать сегодня трудно: требуются жареные факты. О таких, как великий тренер Аркадий Иванович Чернышев, говорить трудно вдвойне. Биография у него - что надо, победа на победе, а вот сам он, человек интеллигентный, скромный, не любивший вокруг себя шумихи, обычно отходил на второй план. Особенно для журналистов, всегда имевших для закрученного сюжета экстравагантного Тарасова, по складу характера - артиста, которому необходимо было всегда играть роль.

И все же сегодня, в тот день, когда Аркадий Чернышев мог бы отметить свое 90-летие, я постарался вспомнить о нем самое интересное...

Справка “МК”. Чернышев Аркадий Иванович. Родился 16 марта 1914 года. Заслуженный мастер спорта. Чемпион СССР 1946 г. Заслуженный тренер СССР. 28 лет (Чернышеву принадлежит рекорд долголетия работы в одном клубе) возглавлял “Динамо” - чемпиона СССР 1947, 1966 годов. Тренер сборной СССР - 11-кратного чемпиона мира и 4-кратного победителя Олимпиад (в мире спорта нет аналога этому достижению).

В 1948 году сборная Москвы принимала сборную ЧССР, выступавшую под флагом клуба ЛТЦ. Тренером нашей команды был Чернышев. Игры понравились маршалу Ворошилову. “Это для нас, русских...” - сказал он. Так и начался наш хоккей с шайбой. С Чернышева.

Всеволод Бобров вспоминал:

Чернышев забросил первую шайбу в первом чемпионате СССР, стал тренером первого чемпиона страны “Динамо”, первым тренером сборной СССР. Думаю, это не совпадение.

Всеволод Михайлович, но ведь именно Чернышев не выставил вас на решающую игру со шведами в 1957 году в Москве, и сборная СССР заняла второе место. Многие тогда роптали на Аркадия Ивановича.

Тренер был абсолютно прав. Я был не в лучшей форме, к тому же травма... Играл на уколах. А команда играла на меня. Мог ли он рисковать?! Через годы и турниры, уже будучи тренером, я понял, что Чернышев был абсолютно прав. В некоторых случаях поступал точно так же.

Что у вас, Аркадий Иванович, как тренера-победителя вызывало тягостные раздумья? - спросил я как-то у Чернышева.

У нас существовала порочная система: 30 лет - и прощай, спорт. Как человеку сказать, как объяснить, что он уже не нужен команде, спорту? Кем он станет, как будет жить? У него семья, дети. Да и кроме хоккея он ничего делать не умеет. Это были мучительные моменты.

Аркадий Иванович рассказывал:

После победы в 1956 году команду замучили банкетами и приемами. Утром тренировка. И вдруг один из ведущих игроков, развалившись в кресле и поздоровавшись через губу, говорит: “Да брось ты, Адик, пойдем в ресторан. Не допили вчера, не доели”. Почувствовал себя глубоко оскорбленным. Панибратское “Адик”, вульгарный тон. Я просто перестал замечать этого игрока. Был с ним подчеркнуто официален, как с чужим человеком. Замечал его раскаяние, стремление загладить вину. Казнить вечно нельзя. Я простил обиду. Он стал тренером, и мы вновь стали друзьями.

Валерий Харламов:

Стокгольм, 1969 год. При счете 2:2 я завелся в своей зоне, потерял шайбу, и защитник чехов Хорешовски забросил нам победную шайбу. В раздевалке убийственно гнетущая тишина. И я заплакал. Подошел Аркадий Иванович, положил мне руки на плечи и просто сказал: “Ну знаешь ли, если так близко к сердцу будешь принимать каждую неудачу, тебя надолго не хватит. А ты очень нужен сборной”. Вот это “нужен сборной” мне запомнилось на всю жизнь.

Опять слово Чернышеву:

Перед сном обычно обхожу номера хоккеистов: завтра ответственный матч. И вижу, что один явно из-за волнения не спит. Успокаиваю: сейчас принесу тебе снотворное. Приношу кусочек сахару. “Положи под язык”. Через три минуты парень засыпает. На сахар я капнул три капли воды.

- Аркадий Иванович, случались ли по вашей вине провальные игры?

1950 год. ФРГ, Крефельд. СССР-Канада - 0:5. Пропускаем две шайбы - и задергались, хоккеисты заспешили отыграться. А чрезмерная спешка в хоккее, когда соперник ловит на контратаках, равносильна поражению. И вот тогда я не смог овладеть командой, внушить, что только размеренная, четкая игра по плану может принести успех...

1957 год. Лето. За несколько дней до отъезда на сборы Чернышева свалил приступ радикулита - он не мог шевельнуть ни рукой, ни ногой. Нужен пчелиный яд. На окраине города нашли пасеку. О том, как отловили пчел и доставили их в больницу, - особый рассказ. Каждый из хоккеистов, держа пчелу за крылья, накладывал ее на спину тренера. Два дня таких процедур. На третий день Аркадий Иванович уже начал самостоятельно ходить.

- Аркадий Иванович, а что еще в вашей жизни кроме хоккея? - спросил я однажды.

Ну, конечно, семья. Мне выпало счастье, что моей женой стала Велта Мартыновна - человек необычайно талантливый, образованный. Она пожертвовала всем ради моей карьеры, понимая, что кто-то должен заниматься семьей. Она подарила мне двух чудесных сыновей и достойно их воспитала.

Не знаю, уж сколько раз перечитал “Войну и мир” - и каждый раз открывал для себя что-то новое. Постоянно слушаю Чайковского - от фортепианных миниатюр до симфоний. Архитектура - моя страсть. Приезжая в любой город, обязательно бродил по улицам, любовался зданиями...

Всеволод Бобров:

Перед серией встреч со сборной НХЛ в Канаде побывали Чернышев и Кулагин. Аркадий Иванович досконально проанализировал тренировочный процесс и тактику игры канадцев. Дал очень полезные рекомендации. И в заключение: “Сева, дерзай, настал твой час, мы к этому шли очень долго”. Для меня это стало напутствием. А через некоторое время одна из канадских газет опубликовала такую выдержку: “Тренер Чернышев сумел увидеть и понять в Канаде больше, чем вся делегация канадских тренеров НХЛ, побывавших в России. Не пора ли учиться у тех, у кого есть чему учиться?”

Невдалеке от центрального входа на Ваганьковское кладбище установлен памятник Чернышеву. Необходимо отдать должное в то время президенту “Динамо” Александру Стеблину, который приложил максимум усилий, чтобы решить десятки проблем - деньги, место, гранит, площадка, ограда. Увековечить память учителя. Там же захоронена и Велта Мартыновна Мицис. Она пережила своего великого мужа всего на год: “парные люди” друг без друга долго не живут.

Аркадий Иванович стоит облокотившись о борт. Взгляд устремлен на площадку. Именно в такой позе он руководил клубом и сборной. Скульптор Юрий Чернов точно уловил душевное состояние тренера - он всегда в игре, всегда с теми, кто на льду.

Аркадий Иванович Чернышёв

Советский футболист, хоккеист и хоккейный тренер, один из создателей советской школы хоккея с шайбой, Заслуженный мастер спорта СССР (1948). Заслуженный тренер СССР (1956). Полковник.

Биография

Чернышёв успешно играл в составе динамовских клубов Москвы (1936 - 1941) и Минска (1945 - 1948) в чемпионатах СССР по футболу, был одним из ведущих игроков команды «Динамо» Москва по хоккею с мячом и играющим тренером команды «Динамо» Москва по хоккею с шайбой. Чернышёв - автор первой шайбы первого чемпионата СССР по хоккею с шайбой (1946-1947).

Аркадию Ивановичу Чернышёву принадлежит вечный рекорд советского хоккея - с 1946 по 1974 год он 28 лет бессменно работал старшим тренером одного клуба «Динамо» (Москва).

За эти годы под руководством А. И. Чернышёва московское «Динамо» завоевало в чемпионатах СССР:

1-е место в сезонах 1946/1947 и 1953/1954 гг.

2-е место в сезонах 1949/1950, 1950/1951, 1958/1959, 1959/1960, 1961/1962, 1962/1963, 1963/1964, 1970/1971 и 1971/1972 гг.

3-е место в сезонах 1947/1948, 1948/1949, 1951/1952, 1952/1953, 1954/1955, 1955/1956, 1956/1957, 1957/1958, 1965/1966, 1966/1967, 1967/1968, 1968/1969, 1973/1974 гг.

Кубок СССР завоеван в сезонах 1952/1953 и 1971/1972 гг.

Финалист Кубка в сезонах 1954/1955, 1955/1956, 1965/1966, 1968/1969, 1969/1970 и 1973/1974 гг.

А. И. Чернышёв работал старшим тренером сборной команды СССР (1954 - 1957 и 1961 - 1972).

Как старший тренер сборной СССР по хоккею А. И. Чернышев добился с ней следующих достижений:

на чемпионатах мира

1-е место 1954, 1956, 1963, 1964, 1965, 1966, 1967, 1968, 1969, 1970 и 1971 гг.

2-е место 1955, 1957 гг.

3-е место 1961 г.

на чемпионатах Европы

1-е место 1954, 1955, 1956, 1963, 1964, 1965, 1966, 1967, 1968, 1969 и 1970 гг.

2-е место 1961 и 1971 гг.

на зимних Олимпийских играх

1-е место в 1956, 1964, 1968, 1972 гг.

Добиться этих достижений А. И. Чернышёву помогали его помощники, тренеры сборной В. К. Егоров (1954 - 1957), А. Н. Виноградов и А. М. Кострюков (1961), А. В. Тарасов (1962 - 1972).

По окончании тренерской карьеры работал директором динамовской школы (1974 - 1983), а также председателем тренерского совета федерации хоккея СССР.

Чернышёв, будучи выдающимся спортсменом-игровиком, становился чемпионом СССР по футболу (1937, 1940), чемпионом СССР по хоккею с шайбой (1947), а также пятикратным обладателем Кубка СССР по хоккею с мячом (1937, 1938, 1940, 1941, 1948).

Под руководством А. И. Чернышёва сборная команда СССР 11 раз становилась чемпионом мира (1954, 1956, 1963 - 1971), одиннадцать раз чемпионом Европы (1954 - 1956, 1963 - 1970) и 4 раза олимпийским чемпионом (1956, 1964, 1968, 1972).

Не один десяток хоккеистов учеников А. И. Чернышева стали заслуженными мастерами спорта, чемпионами Олимпийских игр, победителями чемпионатов мира и Европы. Среди них можно выделить неоднократных победителей ОИ, ЧМ и ЧЕ динамовцев Александра Мальцева, Валерия Васильева и Виталия Давыдова, а прошедшие его тренерскую школу динамовцы Виктор Тихонов и Владимир Юрзинов и сами стали прославленными тренерами сборной СССР, добившимися неоднократных побед на Олимпийских играх, чемпионатах мира и Европы.

В 1999 году А. И. Чернышёв введён в Зал славы ИИХФ.

Кавалер двух орденов Трудового Красного Знамени (1957, 1972), «Знак Почёта» (1965, 1968), ордена Дружбы народов (1984).

Автограф знаменитого хоккеиста вы сможете скачать на нашем сайте в векторном формате . А также, заказать срочное изготовление факсимиле в нашей компании.

HotIce.ru / 30.07.2012

Рейзер Л.

Аркадий Чернышев: Солнечный тренер

Его имя каждый имеющий хоть какое-нибудь представление о хоккее воспринимает очень-очень уважительно — вполне искренне и даже с некоторым элементом пафоса. Аркадий Иванович. Фигура! Личность! Сколько сделал для нашего хоккея! Упоминают Чернышева всегда, когда это уместно (а уместно это всегда). Но помимо констатации общеизвестных его заслуг ничегошеньки не добавляют по сути. Очень странно и очень досадно, однако.

О наличии в прошлом серьезных публикаций об Аркадии Чернышеве спросил у его воспитанника Виктора Тихонова и у его сына Бориса; оба не пропустили бы такого события. Оба не сумели вспомнить что-нибудь конкретное.

Статный. Подтянутый. Интеллигентный. С располагающим к себе взглядом. Импозантный мужчина.
...В ратиновом пальто, в руках крутит ключи от «Волги», от него исходит какой-то свет.

В те времена главный тренер отвечал за все происходящее в команде. Узнавать о шалостях взрослых мужиков, оценивать степень их тяжести и выносить наказание, следя за его исполнением, являлось будничным делом. Все сказанное в этом предложении — не про динамовского наставника. Не старался «узнавать», со скрипом «оценивал» и с натугой «выносил»...
...Валя Чистов был классным центральным. Талантище был! Чудил, однако... Как-то два или три дня отсутствовал на тренировках. Явился не запылился:
— А ты где пропадал, Валентин?
— Аркадий Иванович, да я вышел из дома — гляжу, дождь зарядил, ну я и решил, что тренировки отменят.
— Так прямо и решил?!
— Честно, Аркадий Иванович, говорю...
...Александр Мальцев с Валерием Васильевым купили цивильные костюмы и маленько обмыли обнову. Вышли на шоссе, «голосуют», чтобы поскорей на базу добраться. Тормозит «Волга». А за рулем... Чернышев: «Садитесь, садитесь, ну что встали». Ну попали!.. Подъезжая к базе, наставник только спросил: «Как же вы завтра играть-то будете?» А отыграли динамовские лидеры выше всяких похвал, буквально летали по льду.

Жизнь за «железным занавесом».
Первый чемпионат мира.
Куцый опыт товарищеских встреч с европейцами.
Впервые — канадцы живьем.
Впервые увиденный на их тренировке щелчок. Первые пробы — ломающиеся клюшки — зычный окрик Чернышева: «Заканчивайте, а то клюшек скоро не останется!»
Всей командой посещали тренировки сборной Канады. Присматривались и приценивались. Обсуждали. Меж собой и со «старшим». Эта чернышевская демократия и этот появившийся по его инициативе коллективный разум способствовали тому, что никакие психологические комплексы не мучили дебютантов и что преобладал здравый расчет. Канадцы — тоже люди; а чем, собственно, мы хуже?! На их тактику, не менявшуюся от матча к матчу, найдем управу!
Накануне вечером «совет в Филях» держали четверо — Чернышев, два чиновника и Тарасов в статусе консультанта. Возник соблазн не перенапрягаться с грозными канадцами, не рисковать, а приберечь силы для переигровки со шведами за европейское золото.
— Давайте Боброва разбудим. Его спросим, — предложил чиновник.
— Не надо беспокоить Всеволода Михайловича. Пусть сил набирается, — возразил «старший».
— Ну так какое решение принимаем, товарищи? — спросил другой чиновник.
— Завтра побьемся с канадцами! Это мое решение, — подытожил Чернышев.
Утром установка на исторический матч заняла менее получаса. На макете тренер все досконально разложил: ловим соперника на контратаке — защитники при их вбрасывании шайбы в зону быстро разворачиваются и должны быть первыми на шайбе... сразу пас... отрезаем трех канадцев в нашей зоне... в атаке имеем численный перевес...
План русских сработал на триста процентов! В первом перерыве была опаска, что канадцы, уступавшие 0:2, изменят тактику. А они еще злей ломились в ту же бронированную дверь! Чернышев хладнокровно контролировал ход событий, не ругал — да и не за что было, подбадривал; на лавке царила рабочая обстановка... 2:7!!! И неведомый хоккейному миру Советский Союз — на троне.

Пройдет полтора десятка лет — и судьба уготовит Чернышеву испытание, зримо напоминавшее то дебютное в 54-м.
Чемпионат мира 1969 года в Праге. После жестокого подавления советскими танками мятежа в ЧССР год назад...
Накануне решающего поединка с хозяевами турнира из Москвы поступило ценное указание, разумеется, документально нигде не зафиксированное: уступить нашим чехословацким друзьям, дабы не накалять и без того тяжелую обстановку... Можем обойтись на этот раз и без чемпионства.
Чернышев с Тарасовым были едины — ни за что! Ответственность лежала на старшем тренере. Еще какая ответственность...
Мало того что ослушались — так еще и победили сборную Чехословакии, жаждавшую реванша хотя бы на ледовом поле брани.

В 38-м его старшего брата расстреляли — отвечал за физподготовку в военной академии, где повышали квалификацию генералы, оказавшиеся «врагами народа»...
Аркадия Чернышева автоматически исключили из партии.
Минули годы.
Чернышеву доверили хоккейную сборную. Председатель Спорткомитета СССР Николай Николаевич Романов подивился:
— А как же, Аркадий Иванович, получилось, что вы не коммунист?! Давайте пишите заявление, примем вас в партию.
— Так я ж из партии не выходил. Если по ошибке меня исключили — пусть признают это и восстановят членство. А заявления никакого писать я не стану.
Чернышев так и отработал со сборной Советского Союза полтора десятка лет и с «Динамо» почти три десятка, будучи беспартийным. Немыслимо по тем временам! Ошибку так и не признали, а заявления он так и не написал.

О нашем золотом олимпийском дебюте 1956 года отчего-то остались лишь скудные воспоминания... Годом раньше Канада поквиталась с Советским Союзом на мировом первенстве за унижение 54-го, охладив наш энтузиазм — 5:0! Эмоциональное напряжение в команде было большое. Аркадий Иванович, конечно же, чувствовал это:
«Я что придумал — повез команду в горы! Накатались на санях, погуляли, посмеялись... Гляжу вечером, после ужина, ребята совсем в другом настроении. Назавтра повторил. И пошло-поехало. В горы отправлялись либо после тренировки, либо вообще вместо нее. Кстати говоря, к нам в этих вылазках присоединялся Женька Гришин (конькобежец-спринтер, который на этих Играх стал двукратным олимпийским чемпионом — Л. Р.).
...Заместитель нашей делегации заходит в гостиницу, поздравляет команду с успехом. А в моем номере заявляет серьезным тоном:
— Это все благодаря нашим витаминам, нашим таблеткам!
— Извините, но ваши таблетки в углу номера лежат нетронутые...
Я показал ему на штабели аптечных упаковок. Если бы в дни Олимпиады кто-нибудь из высокого начальства прознал о наших альпийских вылазках, мне бы голову свернули! Как пить дать свернули бы...»

Все хоккейное золото до 1972 года включительно импортировал в Союз исключительно Аркадий Чернышев.
Четыре Олимпиады — 1956, 1964, 1968, 1972 годов: четыре чемпионства. Стопроцентный итог!
Тринадцать чемпионатов мира (без учета формально причислявшихся к ним олимпийских турниров 1956, 1964, 1968) — 1954, 1955, 1957, 1961, 1963-71 годов: десять чемпионств. 76,9% — попадание в цель!
Эти достижения никем не превзойдены и, будем реалистами, никогда и не будут превзойдены в истории мирового хоккея.

Борис Чернышев: «Мама мне потом рассказывала... В начале 50-х это случилось. Как-то поздно вечером, ближе к полуночи, к нам на квартиру пожаловал какой-то офицер и принялся активно уговаривать отца перейти в команду Василия Сталина — ВВС. Она тогда громила всех подряд в хоккее. Какие только неведомые и немереные блага не обещал тот полковник, ссылаясь на Василия Иосифовича!.. Отец внимательно выслушал и ответил, что подумает. Посовещались они с мамой недолго: нет, конечно, какие там ВВС, зачем это, если всю жизнь в „Динамо“? Отец не принял этого предложения. Сталин активно переманивал лучшие хоккейные кадры. Обещания свои выполнял. Мало кто мог устоять перед такими посулами».

Чернышев — Тарасов.
Жизнелюбие и сдержанность, скромность и сосредоточенность на тренерской работе — кипучая энергетика и общительность, работоспособность и способность свою работу демонстрировать в лучшем виде.
В конце 60-х, после стольких замечательных лет совместной работы в сборной, Анатолий Владимирович предложил Аркадию Ивановичу: «Давай напишем книгу. Вместе напишем!» Чернышев без колебаний отказался. Прямого касательства к работе в сборной и «Динамо» это не имело.
У Тарасова несколько книг. Честь ему и хвала.
У Чернышева — ни единой. Очень жаль, что так вышло.

«Адик»
Так называли его все близкие и дальние знакомцы.
Кратко. Тепло. Сердечно. Ласково.
Адик бережливо-трепетно обращался с талантами, но запанибрата ни с кем не был. Однако и крепкие середняки, и кто пожиже мастерством — ощущали себя людьми первого сорта. Ко всем по-человечески был расположен.
Шура Мальцев в 17 лет приехал из Кирово-Чепецка один в столицу; Валера Васильев попал в «Динамо» из Нижнего, рано остался без отца. Оба искренне считали его вторым отцом. Да так называли Адика многие динамовцы 60-х годов...

Мальцеву с Васильевым после года пребывания на загородной базе «Динамо» выделило по однокомнатной квартире.
В 68-м, наверное, они впервые отправились за границу.
Вечером команда возвращается в гостиницу. Мальцев подходит к Чернышеву:
— Аркадий Иванович, пожалуйста, зайдите в мой номер.
— А что случилось-то, Саша?
— Ну очень прошу — зайдите!
Поднялись в номер. Мальцев развернул объемистый сверток, лежавший посреди комнаты:
— Аркадий Иванович, гляньте — это я шторы себе купил. Как оно? Ничего? Сгодится?..

В разгаре напряженного матча динамовцев к Чернышеву подкатывает запыхавшийся защитник:
— Аркадий Иванович, что делать?! Они вбрасывают и вбрасывают шайбу в нашу зону!
— А ты спокойно выбрасывай и выбрасывай шайбу из нашей зоны.
Слышал две версии характерного эпизода. То ли это было с защитником Александром Щеголевым, то ли с Валентином Марковым.

Курил Аркадий Иванович по-настоящему. После Олимпиады 1956 года врачи обнаружили у него тромбофлебит. Предупредили: возможна закупорка сосудов... Враз бросил курить. Иногда, чтобы снять стресс в перерыве матча, «стрелял» у кого-нибудь сигаретку. Супруга строго следила за тем, чтобы от него не пахло табаком.

До Олимпиады 1972 года включительно у штурвала сборной Советского Союза находились только Чернышев и Тарасов.
После четырех лет работы Чернышева — золото первого чемпионата мира и первой Олимпиады — в капитанскую рубку перевели Тарасова.
Предложение Анатолия Владимировича стать у него вторым Аркадий Иванович отверг, сославшись на их различия во взглядах на хоккей.
После трех лет работы Тарасова — без золота — к штурвалу вновь пригласили Чернышева.
Предложение спортивного руководства страны взять к себе помощником Тарасова, как ни странно, Аркадий Иванович принял.
Принял такое предложение и сам Анатолий Владимирович.
Дальновидность боссов совпала с мудростью и терпимостью Чернышева.
Так началась позолоченная со всех сторон эпоха Чернышева — Тарасова!

Из категории недопонятой и недооцененной: рулил сборной в золотые 60-е Чернышев. Отвечал за стратегию и тактику, за комплектование, за режиссуру самого матча и — за результат. Тарасов отвечал за тренировочный процесс, за физические кондиции; участвовал на равных в их внутренних креативных и закрытых от посторонних ушей и глаз обсуждениях. Последнее видится мне колоссальной силой этого дуэта
Тренер не может не ошибаться. Такая это профессия. Важно уметь учиться на своих промахах.
В 1962 году сборная проводила товарищеский матч в Праге. Уже тогда это было принципиальным соперничеством, и потому ничья с хозяевами льда расценивалась как пристойный результат.
За 10 секунд до финального свистка на табло горело 2:2, а вбрасывание было в чужой зоне. Чернышев выпустил согласно очередности динамовцев: Петухов — Юрзинов — Волков. Пока они располагались, Тарасов предложил:
— Давай моих выпустим. Альметовскую тройку, Брежнева с броском...
— Зачем?
— Давай рискнем. Давай. Не пожалеешь!..
— Ну будь по-твоему...
Хозяева выиграли вбрасывание, легко пробросили шайбу мимо Брежнева, убежали в атаку и за секунду до конца вырвали победу.
...На чемпионате мира 1963 года в Стокгольме в важный момент важного матча вновь сложилась похожая ситуация. Тарасов снова предложил:
— Адик, давай моих выпустим. Давай! Не пожалеешь...
— Да ну тебя!.. Мы это с тобой уже проходили.

Виктор Тихонов. Владимир Юрзинов. Виталий Давыдов. Петр Воробьев. Зинэтула Билялетдинов... Динамовская школа тренеров — вдумчивая, бережливая к дарованиям, устремленная на результат, идущая в ногу со временем и зачастую его опережающая. Это школа — хоккейное наследие Аркадия Чернышева! Ни у кого больше такого нет.

Заслуга в динамовском ренессансе в начале 90-х принадлежит... Чернышеву. Именно так! Его плоть от плоти воспитанник Юрзинов адекватно воспринял миграцию игроков в Северную Америку, грамотно выстроив менеджмент в клубе. Но это же был чисто чернышевский подход к людям. ЧЕЛОВЕЧЕСКИЙ подход.
Владимир Владимирович: «Адик буквально живет во мне. Сверял и сверяю по нему свои подходы и поступки. И с каждым годом Аркадий Иванович все ближе и ближе мне. Он давал нам играть и давал жить. Сохранял нашу игровую индивидуальность и наше человеческое достоинство. Не умел схватить игрока за глотку. Наверное, потому и в „Динамо“ не все реализовал, что мог... Светлый человек. Солнечный тренер!»

«Загадка Чернышева»: почему в сборной он добивался фантастических результатов, а с родным клубом чудес не совершал?
«Динамо» — ЦСКА. 1946-1974.
Золото. 2:18
Это была дуэль Чернышев — Тарасов (за исключением двух сезонов). Разница в золотых накоплениях впечатляет.
«Динамо» обладало меньшими селекционными возможностями по сравнению с базовым клубом сборной, но и бедным родственником себя не ощущало. Все же на какие-нибудь успешные сезоны команда Чернышева могла рассчитывать, однако не получалось. Все же на успешные очные дуэли с командой Тарасова можно было рассчитывать — они случались, однако именно что случались: на 18 побед пришлось 62 поражения при 9 ничьих.Анатолий Владимирович активно пестовал молодые кадры, снимая с них три шкуры; Аркадий Иванович со своей интеллигентностью в этом уступал соратнику-конкуренту. Мощный армейский джип сминал элегантный динамовский седан.
«Динамо» — «Спартак». 1959-69 (период стабильной конкурентоспособности профсоюзного клуба).
Золото. 0:3
Пожалуй, эта загадка покруче будет. Почему «вечно второй» клуб, который относился к силовым, избегавшим лишней огласки ведомствам, позволил популярному профсоюзному клубу превзойти себя в главном — в золотодобыче? Да еще трижды! С появлением Бориса и Евгения Майоровых и Вячеслава Старшинова «Спартак» преобразился. Это звено могло вытащить любой матч! Огнедышащая была тройка. А в распоряжении Чернышева таких лидеров по духу не оказывалось. Мастера бывали классные, а чтобы еще заводилами они были... Ну никак это не совпадало. Междоусобица опять-таки не в пользу «Динамо»: 12 побед против 24 поражений при пяти ничьих.

Аркадий Иванович гордился тем, что в молодости трудился в ЦАГИ (Центральный аэрогидродинамический институт) в цехе, которым руководил Мстислав Келдыш, впоследствии ставший президентом Академии наук СССР. Руки росли у него правильно: «Волгу» сам чинил, в доме с электрикой управлялся легко, нравилось ему это.

Едва окончилась война, Чернышев всерьез заинтересовался «канадским хоккеем». Справлялся об игре у знакомых латышей (жена Велта Мартыновна была латышкой, между прочим являлась мастером спорта... по хоккею с мячом), которые культивировали ее еще в 30-е годы. Объезжал лагеря для военнопленных, чтобы «пытать» немцев, которые тоже до войны играли в этот хоккей.

На чемпионат мира 1965 года в Тампере Чехословакия прислала мощнейшую дружину. Наши выступали не сказать что слабо, марку держали, играя в фирменном атакующем стиле. Однако накануне встречи с друзьями по социалистическому лагерю Чернышев, посчитав, что в обоюдоострой игре шансы его подопечных на успех будут не столь велики, предпринял хитрый тактический ход: советская сборная действовала осторожно и аккуратно, играя от обороны. Это было совершенно неожиданно для соперника! И абсолютно непривычно для наших мастеров. Но план старшего тренера они выполняли неукоснительно. И добились очень нелегкой победы — 3:1, третью шайбу забросил Леонид Волков в пустые ворота...
То было мудрое решение главного стратега сборной Союза. Она применила тактическую схему, которую обычно практиковало чернышевское «Динамо».

В 60-е сборная Союза регулярно совершала турне по Канаде. Виннипег. Раскатка в день матча. Капитан сборной Борис Майоров едва ступил на лед, как услышал:
— Молодой человек, вы опоздали на тренировку!
— Я не опоздал, Анатолий Владимирович. Вон на часах (в том дворце висели огромные часы) ровно девять.
— А я говорю — опоздали. Уйдите со льда и вернитесь сюда!
— Никуда я не пойду.
— Вон с тренировки!
— Пожалуйста...
Майоров пошел в раздевалку, где застал Аркадия Ивановича:
— В чем дело, Бося? (Так Чернышев называл капитана сборной.)
— Да Тарасов выгнал с тренировки. Сказал, что я опоздал.
— Ладно, раздевайся. И не бери в голову.
Возвращаясь с обеда и проходя мимо полуоткрытой двери тренерского номера, игроки услышали, как «старший» выговаривал на повышенных тонах помощнику:
— Да отстань ты от Майорова! Ну что ты к нему прицепился?!..
Инцидент продолжения не имел

Борис Майоров — капитан сборной СССР той золотоносной эпохи: «Аркадий Иванович полностью соответствовал статусу старшего тренера сборной. В нем сочетались глубокое знание предмета и уважительное отношение к людям. Нарушителей дисциплины не оскорблял, но не оправдывал; наказывать не любил, ну если уж совсем зарывался игрок... А обычно находил путь, чтобы простить провинившегося. В чернышевской сборной не бывало каких-либо эксцессов или конфликтов. Он будто амортизировал все неминуемо возникавшие напряжения. Аркадий Иванович в своих решениях был последователен и понятен нам, шаги предпринимал абсолютно обоснованные. Никогда не паниковал, никогда не „наезжал“ на игроков. Игру вести умел! Даже в самых сложных ситуациях не терял самообладания. Мы, игроки сборной, эту руку Чернышева все время чувствовали; его поведение придавало нам сил и уверенности в том, что горы свернем...Аркадий Иванович придерживался своих взглядов на хоккей, благо начинал работать с 1946 года. Пожалуй, был отчасти консервативен. Верил в четкие линии на хоккейной площадке».

Борис Чернышев: «В апреле 83-го отмечался юбилей спортобщества „Динамо“. Длиннющие были списки с указанием наград. Отца не включили туда. И он страшно переживал — неужели не заслужил?! Чиновники решили попридержать на год награду — орден или медаль, не знаю, — к 70-летнему юбилею Чернышева в 84-м. А руководить обществом пришли комитетские люди, от спорта очень далекие. Нет чтобы пригласить отца и все вежливо объяснить... Накануне праздничного вечера он вернулся с работы на машине, поставил ее в гараж; рассказывали, что часа два там пробыл; пошел домой и споткнулся о поваленное дерево — инсульт. Девять лет еще прожил, так и не восстановившись».

Наш хоккей вытащил счастливый билет в лотерее под названием «Старший тренер».
На билете — портрет Чернышева.
Та лотерея разыгрывалась в 1946 году.

Глава восьмая ТАРАСОВ И ЧЕРНЫШЕВ

Юрий Машин, назначенный в 1962 году председателем Центрального совета Союза спортивных обществ и организаций СССР (один из вариантов названия Министерства спорта в советские времена), подтверждает решимость Чернышева и Тарасова работать на равных и - в профессиональных вопросах - в режиме полной независимости от руководителей всевозможного ранга, в том числе от самого Машина. «Когда я возглавил Центральный совет, - вспоминал он, - ко мне пришли тренер ЦСКА Анатолий Тарасов и тренер “Динамо” Аркадий Чернышев. Пришли и с порога спрашивают: “Вы хотите, чтобы мы выиграли чемпионат мира?” - “Что за вопрос?” - отвечаю. “Мы два антипода, но мы готовы объединиться, чтобы вместе победить! Но у нас условия. Первое: как вы нас ни назовете, мы должны быть равны. Второе: мы принимаем решения, а вы их поддерживаете”».

Тарасов историю их совместного назначения в сборную помнит иначе. С 1948 по 1962 год они возглавляли команду Москвы и СССР по очереди. Сначала Тарасов, потом Чернышев, потом снова Тарасов, вновь Чернышев… Иногда ее доверяли Егорову. Статистика, стоит признать, беспощадна. За четыре года, что Чернышев возглавлял сборную (1954-1957), команда выиграла два чемпионата мира и Олимпиаду. И только в 1957 году стала второй на проводившемся в Москве первенстве мира, не проиграв ни одного матча, но сделав две ничьи с чехами и шведами. Три следующих сезона старшим был Тарасов: два серебра на чемпионатах мира и олимпийская бронза. В 1961 году сборную на чемпионат мира в Швейцарию вновь повез Чернышев - итог: всего лишь третье место.

«Трудно сказать, - пишет в своей книге «Совершеннолетие» Тарасов, - сколько бы продолжалась еще эта чехарда, если бы в один прекрасный день 1963 года нас обоих не пригласили в Центральный совет Союза спортивных обществ и организаций СССР к Леониду Сергеевичу Хоменкову. С первых же слов Леонид Сергеевич объяснил, что отныне мы будем вдвоем готовить сборную…»

И хотя дату Тарасов, судя по всему, называет неточно (сборная СССР с новыми тренерами уже в марте 1962 года должна была поехать на чемпионат мира в США, но не поехала туда по политическим мотивам), я склонен верить его версии. (Известный специалист по легкой атлетике, Хоменков занимал тогда должность заместителя председателя Центрального совета.) «Это не только просьба или совет, - продолжал Хоменков. - Это решение Центрального совета, и вы обязаны его выполнять. Приказ есть приказ. А разные характеры - это хорошо. Будете дополнять друг друга…»

У сына Чернышева, Бориса Аркадьевича, - своя версия появления тандема. «В 1962 году, - поведал он в интервью пресс-службе московского хоккейного клуба «Динамо», - председатель Спорткомитета СССР Николай Романов пригласил отца к себе: “Аркадий Иванович, все-таки вы с Тарасовым - два самых опытных и авторитетных тренера в нашей стране. Может быть, вам в интересах сборной поработать вместе?” Чернышев отвечает: “Конечно, поработать можно, но у нас настолько разные взгляды на хоккей, что нам трудно будет найти общий язык”. Но Романов стал настаивать. Тогда отец сказал: “Я могу согласиться на это только в том случае, если буду старшим тренером, а Тарасов станет мне помогать в качестве второго тренера”. Тарасов согласился на эти условия. Хотя когда Анатолий Владимирович работал четыре года старшим тренером в сборной, он неоднократно приглашал отца вторым тренером к себе, но тот отказывался. В сборной у Чернышева и Тарасова было своеобразное разделение труда: отец основное внимание уделял тактике и стратегии игры с будущим соперником, а Тарасов большей частью занимался тренировочным процессом. Хотя все принципиальные вопросы они обсуждали вместе».

И наконец, еще один вариант истории с назначением Тарасова и Чернышева. «Я уже вспоминал добрым словом руководителя спорта нашей страны в послевоенные годы, - пишет Анатолий Владимирович в книге «Хоккей. Родоначальники и новички». - Это ему в свое время принадлежала идея поставить нас с Аркадием Чернышевым в одну упряжку - во главе сборной команды СССР по хоккею, дав нам равную власть и права. Пригласив нас в кабинет и даже не позволив сесть (а это на моей памяти был единственный такой случай), он с ходу заявил: “С сего дня вы оба - старшие тренеры сборной. Идите и работайте!” И мы, слегка оробев и онемев от неожиданности, молча покинули кабинет, хотя нам было что сказать руководителю нашего спорта. До того дня мы долгие годы работали порознь и словно бы находились на разных полюсах. Это и понятно. У нас разные характеры, разное прочтение хоккея… Как это - работать на равных, делить всё пополам? Но странный тот приказ, объединив усилия двух непохожих тренеров, принес немало побед советскому хоккею, а нам, обоим тренерам, - полное удовлетворение. И еще кое-что, на мой взгляд, очень важное: обогатил нас. Да, в общении, взаимно учась друг у друга, мы стали богаче как личности, как специалисты. Мы как бы вступили в негласное соревнование: никому не хотелось хотя бы в глазах напарника выглядеть в чем-то слабее, менее компетентным. Вот и получился крепкий сплав».

Ситуация с назначением Тарасова и Чернышева развивалась, скорее всего, следующим образом. Третье место сборной СССР на чемпионате мира 1961 года (а до этого - третье место на Олимпиаде в Скво-Вэлли) заставило тогдашнего руководителя Центрального совета Николая Романова (дела Машину он передал в 1962 году) искать выход из превратившейся в рутинную истории с заменой Чернышева на Тарасова и наоборот. И мудрому Романову пришла в голову идея объединить двух специалистов. Идею он обкатывал в неофициальных разговорах с помощниками, хоккейными специалистами. Одобрения она не вызывала: уж слишком разными были взгляды на игру Тарасова и Чернышева.

Тем не менее Романов продолжал настаивать на своем. Оба тренера действительно побывали и у него, и у Хоменкова, и У Машина. Романов встречался с ними буквально накануне вселения в его кабинет Машина. У Хоменкова, заместителя Романова, а потом у Машина обсуждались организационные вопросы. У Машина - для того чтобы заручиться поддержкой нового спортивного руководителя при подготовке к чемпионату мира, на который советской команде поехать в итоге не довелось. Опытный аппаратчик, Машин обговорил на всякий случай кандидатуры тренеров у своего куратора в ЦК КПСС Шелепина. Только после этого он встретился с Тарасовым и Чернышевым и, стоит заметить, поступил дальновидно, признав право тренеров на самостоятельность в профессиональных вопросах. Назначение состоялось поздней осенью 1961 года.

С первых же дней совместной работы Тарасова и Чернышева Машин их поддерживал. Он рассказывал, например, как однажды, перед чемпионатом мира-63, в его кабинете появился Тарасов и сказал, что «Локтев не должен ехать на турнир». «Почему?» - удивился Машин. На его месте удивился бы любой, потому что Локтев в то время был одним из сильнейших советских хоккеистов, а тройка форвардов, в которую он входил с Альметовым и Александровым, считалась тройкой номер один в европейском хоккее. «Курит», - лаконично ответил Тарасов. «Решение окончательное?» - на всякий случай уточнил Машин. «И бесповоротное», - поставил точку Тарасов. «Вертушка», телефон правительственной связи, в кабинете Машина после обнародованного решения не включать в состав Локтева разрывалась от звонков, но спортивный руководитель, как и обещал тренерам, держал их сторону. Решение по Локтеву, понятно, принимал его тренер в ЦСКА - Тарасов, но с Чернышевым всё было обговорено.

Оба тренера, как они потом признавались друг другу, были, мягко говоря, удивлены решением об образовании тандема. Тарасову вообще казалось, что они не смогут работать вместе. «Уж очень мы разные», - говорил он, вспоминая тогдашнее назначение, ставшее судьбоносным для советского хоккея вообще и для сборной СССР в частности.

Но у них никогда не было ссор, они никогда не подрывали авторитет друг друга - «даже в те дни, когда одного из нас снимали с работы и заменяли другим». Тарасов не отрицает, что поначалу у них была «какая-то неприязнь друг к другу, что не так уж и трудно понять: мы ведь, в сущности, между собой конкурировали заочно». Поскольку их по очереди ставили во главе сборной, они твердо знали: если не один, то другой вновь станет старшим.

Привычная конструкция оказалась нарушенной. Тарасова и Чернышева, согласившихся с доводами спортивного (и партийного, разумеется) начальства, больше всего беспокоили присущие обоим разные взгляды на режим тренировок, занятий, дисциплину и - что особенно важно! - разное понимание общих принципов хоккея, разные взгляды на тактику игры в обороне и атаке.

Постоянные конфликты между Тарасовым и Чернышевым - еще один миф, призванный подчеркнуть «непереносимый» характер Анатолия Владимировича, его «необузданность», стремление подминать под себя всех, кто оказывался на его пути или рядом с ним. В действительности же Тарасов составлял с Чернышевым феноменальную не только для советского, но и для мирового спорта тренерскую пару. Девять победных чемпионатов мира и три золотые Олимпиады подряд - это уже никому и никогда не повторить. Но это - вершина айсберга тренерского искусства. Вне зоны видимости широкой публики оставалась напряженная совместная работа двух тренеров.

Без споров в тандеме, конечно же, не обходилось. Но до ссор дело не доходило. Спасало присущее обоим чувство самоиронии. «Я счастлив, что судьба нас соединила, - писал Анатолий Владимирович в опубликованном в издании «Мир хоккея» очерке о Чернышеве. - Но когда она и разводила нас (и кое-кто, бывало, рассчитывал на обострение отношений), ни разу не пробежала черная кошка».

Тарасов и Чернышев сразу же договорились о разделении полномочий в сборной. «Они научились, - вспоминает Борис Михайлов, - все проблемы решать исключительно между собой и выходили к команде с четко выработанным единым мнением. Поэтому и спорили хоккеисты с ними крайне редко, смысла не было. Случались, конечно, моменты, когда Володя Петров мог высказать свою позицию, скажем, Тарасову, но того тут же поддерживал Чернышев. С двумя гигантами справиться было невозможно!»

Любые кадровые перемены в стране (и хоккей не был исключением) утверждались в ЦК КПСС на Старой площади. Там им и объявили, что они «назначены на ответственный участок работы», и доходчиво объяснили, каких результатов от них ждут.

Вечером в квартире Тарасова, на просторной кухне (истины ради скажем, что без традиционного русского напитка всё же не обошлось), договорились они и о том, что штатное расписание, согласно которому Чернышев именовался «старшим тренером», а Тарасов - просто «тренером», для них - пустая формальность. Они взяли на себя одинаковые права и обязанности и - самое главное - одинаковую ответственность за стратегию, тактику, комплектование сборной, за качество ее подготовки, тренировочный процесс, за функциональное состояние игроков. Никто не знал, о чем и как они договаривались во время своих посиделок, от посторонних глаз и ушей тщательно оберегаемых. Договорившись, забывали о непринятых аргументах и выработанной позиции не меняли. И Тарасов, о своенравном характере которого не были наслышаны лишь те, кто вообще не интересовался хоккеем, никогда не выставлял себя неформальным лидером в тандеме, коим, безусловно, оставался.

На очень короткое время к тандему подключили Анатолия Кострюкова. Работал он с ними в сезоне 1961/62 года, но вскоре его отозвали в Спорткомитет, и он стал заниматься второй сборной. «При мне, - вспоминал Кострюков, - каких-то договоренностей не было. Мы всё делали коллегиально, но решения принимал Аркадий. Он и процессом в целом руководил».

Примерно за три месяца до отставки после Саппоро-72 Аркадий Иванович рассказал о том, как работал тандем с момента его появления: «На первых порах мы вместе вели тренировку, оба выходили на лед, он работал с нападающими, я - с защитниками. Теперь занятия проводит Тарасов, но всю подготовительную работу - составление плана тренировки, дозировку нагрузок ведем вместе. Так что практически разделения обязанностей у нас нет».

Частности - не в счет. К ним относились без взаимных обид, считая их неизбежными.

Борис Майоров вспоминает, что фантазиям и выдумкам Тарасова «не было предела». «И насколько эмоциональным был Анатолий Владимирович, - говорит многолетний капитан сборной, - настолько невозмутимым Аркадий Иванович. Тарасов был человеком творческим, изобретательным, но в случае неудачи мог сгоряча всё перевернуть с ног на голову. К счастью, рядом находился рассудительный Чернышев, который мастерски, как и подобает тонкому тактику, дирижировал игрой. Мне не приходилось встречать в спорте другого тренерского тандема, где бы люди столь естественно дополняли друг друга».

«Что касается руководства действиями команды во время игр, - вспоминает один из любимых игроков Чернышева Юрий Волков, - то тут первое слово принадлежало Чернышеву. Никакого двоевластия не было. Да и как иначе? Характер у Аркадия Ивановича был твердый, мужской, и уж если он что-то решал, то переубедить его было сложно. Для этого были нужны особые аргументы. И замечу, что, по моим наблюдениям, отношения между этими двумя выдающимися личностями были уважительные. Тарасов называл Чернышева Адиком, тот его по-дружески - Антоном». Хоккеисты называли Тарасова «кнутом», а Чернышева - «пряником».

«Но должен же быть спрос с кого-то одного? - говорили Тарасову и Чернышеву. - С кого из вас?» - «С обоих!» - отвечали мэтры.

Работать Тарасову с Чернышевым всегда было легко еще и потому, что Аркадий Иванович, по выражению Тарасова, «никогда не отфутболит от себя». «Допустим, - рассказывал Анатолий Владимирович, - договорились мы о чем-то таком, с чем Аркадий Иванович был поначалу не согласен. А потом - неудача. Нет, никому Чернышев не пожалуется, что лично он, дескать, думал иначе. Да и меня не попрекнет: “Ну что, мол, я тебе говорил?..” Стойкий он человечище, Чернышев. Стойкий во всем».

Чернышева непросто было убедить в целесообразности предложений; он всё тщательно взвешивал, но при этом интуиции Тарасова доверял. Тарасов отмечал отсутствие предубежденности у коллеги и знал: Чернышев никогда не скажет «Нет!» только из амбициозных соображений, из желания не согласиться с предложенными вариантами только потому, что они предложены не им. «А уж то, что ваши доводы он будет слушать недоверчиво и даже после того, как все его возражения будут исчерпаны, предпочтет отмерить не семь раз, а много больше, - что ж, такова его манера, и в первый период совместной работы она и мне казалась несколько странной. А потом я был ей лишь благодарен, ибо эта неторопливость, неспешность Чернышева в выработке принципиальных решений уравновешивала в нашем тандеме полюса».

В бернском отеле, в номере Тарасова, в один из дней швейцарского чемпионата мира 1971 года Тарасов и Чернышев дискутировали относительно функций Мальцева, игравшего в одной тройке с Фирсовым и Викуловым. Динамовец Мальцев в клубной команде резко выделялся среди рослых, крепких хоккеистов, способных вынести колоссальную физическую нагрузку, - отменной техникой, непредсказуемыми ходами, нежеланием откатываться глубоко назад ради конкретных оборонительных действий. Чернышев у себя в «Динамо» даже не пытался переломить Мальцева, переучивать его, поскольку понимал, что в атаке этот незаурядный форвард, не растрачивая понапрасну силы сзади, может принести гораздо больше пользы, - есть кому отрабатывать в защите и за него. В Швейцарии же слабой игрой этого звена в обороне были озабочены оба тренера. Не совсем ровно действовал и один из защитников пятерки Рагулин. Тарасов и Чернышев искали ответ на вопрос, за счет чего можно было бы укрепить оборону в этом звене. «Решение, - вспоминал Тарасов, - напрашивалось простое: обязать центрфорварда (то есть Мальцева) энергичнее помогать защитникам. Как мы говорим в таких случаях, быть в зоне нападения „третьим”, чтобы успевать вернуться назад».

На таком решении настаивал Тарасов. Чернышев был против. Он считал, что нет никакой необходимости делать из Мальцева защитника, потому что главным его достоинством было умение забрасывать шайбы. Чернышеву удалось убедить Тарасова оставить всё как есть. Тренеры, рискуя, конечно, пришли к выводу: пусть звено Мальцева пропускает больше других, но зато появится шанс, что больше других оно и забьет. Так и вышло. Фирсов, в четвертый раз добывший титул лучшего бомбардира чемпионата мира (11 шайб), Мальцев (10) и Викулов (6) забросили 27 (!) шайб. Причем, что важно, особенно результативно они сыграли в решающих матчах.

В Швейцарии сборная СССР выиграла девятый чемпионат мира подряд. Это был последний чемпионат, на котором командой руководили Тарасов и Чернышев. Недоброжелатели тренеров, вынужденные признать факт рекорда, пытались тем не менее принизить выдающийся результат, заявляя, что вместе с титулом чемпиона мира не был выигран титул чемпиона Европы. Для тандема был даже придуман термин - «везуны». С 1971 года международные хоккейные власти ввели правило, согласно которому очки, набранные европейскими командами в матчах с заокеанскими, в зачет континентального первенства не шли. Чехословацкая команда проиграла американской. Для европейской части турнира это поражение не имело никакого значения. Советская же команда со сборной Чехословакии один матч сыграла вничью (3:3), а один проиграла (2:5). У наших больше осечек не было, а чехословацкие хоккеисты, помимо американцев, проиграли еще и шведам. Так и получилось: в чемпионате мира они сборной СССР уступили, а вот в Европе ее опередили. Абсурдность формулы «чемпионат в чемпионате» очевидна. Чемпион мира на то и чемпион мира, чтобы считаться сильнейшим во всем мире, в том числе и в Европе. Однако таковы были на тот момент правила. Эта «бумажная неудача» на чемпионате Европы была выдвинута в качестве основного аргумента несостоятельности тренеров сборной.

Тарасов на тренировках практически всегда работал на льду. Чернышев - за бортиком. Считалось, что о таком распределении позиций во время занятий тренеры договорились заранее. Мало кто, однако, знал, что Чернышев из-за тяжелого хронического радикулита был лишен возможности руководить тренировочным процессом на коньках с клюшкой в руках. Когда летом Чернышев с детьми выезжал на отдых под Анапу в поселок Джемете, то он, по свидетельству его сына Бориса, «зарывался в песок и часами грел спину».

«Но при этом, - со знанием дела говорил Тарасов, - Аркадий, во всех деталях продумав и спланировав тренировку, проводил ее из-за борта не менее интересно и продуктивно, чем если бы находился на площадке».

Тарасов, стоит заметить, полагал, что «работать с командой несравненно проще, если ты на льду рядом со спортсменами и как бы пропускаешь ритм занятий сквозь себя». «Я видел многих тренеров - и отечественных, и зарубежных, - говорил он, - которые, предпочитая в принципе управление тренировкой “со льда”, вынуждены были по той или иной причине руководить ею из-за борта. И большего мастерства, чем у Чернышева, не видел ни разу».

Любопытно взглянуть на Чернышева глазами Тарасова. Сам Чернышев, надо сказать, никогда ничего не писал; известны лишь редкие его заметки-наблюдения о матчах или турнирах. В конце 60-х годов Тарасов предложил Чернышеву написать совместно книгу, но Чернышев отказался. «Ты писатель, - сказал он с привычной для их разговоров иронией, - ты и пиши».

Перу же Анатолия Владимировича принадлежит очерк о коллеге, опубликованный в первом номере журнала «Мир хоккея» в 1993 году и характеризующий не только Чернышева, но и самого Тарасова. «У всякого тренера, - пишет Тарасов, - интерес к другому тренеру зависит, наверное, в первую очередь от того, есть ли у коллеги свои собственные взгляды на вид спорта, которому они служат. Это - главное, но, пожалуй, не меньше меня всегда интересуют нравственный облик, этика, мораль человека. И всякий раз, когда я размышляю на эти темы не вообще, а применительно к тому виду спорта, которому отдана жизнь, первый, кто в таких случаях приходит на ум, - Аркадий Чернышев. Думаю я о нем и его жизни часто. И неизменно прихожу к выводу, что если жизнь Чернышева как спортсмена и педагога сложилась счастливо и даже завидно, то немалую роль сыграла тут вся обстановка его детства.

Семья, где он рос, была большая: кроме Аркадия еще четыре брата да три сестры. И спорт был любим и уважаем старшими. Более того, без него жизнь в семье Чернышевых даже не мыслилась. Старший брат и две сестры Аркадия Ивановича - одни из первых выпускников Института физкультуры. А к тому же одна из сестер, Раиса, стала женой Виталия Аркадьева, и они долгое время жили в семье Чернышевых. Можете себе представить - мальчишкой, уже влюбленным в спорт, жить под одной крышей с Виталием Аркадьевым, одним из эрудированнейших и, я бы сказал, идейнейших наших спортсменов! Одно это могло определить иную судьбу. А тут еще неподалеку от школы, где учился Аркадий, располагался Инфизкульт, студенты которого, естественно, проходили в этой школе практику. Инфизкультовцы той поры были все как на подбор не только завидными для ребят умельцами в разных видах спорта, но и страстными их пропагандистами.

Детских команд в пору его детства не было, ибо считалось почему-то, что спорт чуть ли не вредит детям. И Аркадий (благо мальчиком он был рослым) с четырнадцати лет прибавлял себе возраст: иначе кто позволил бы ему, например, играть в футбол за клуб имени Кухмистерова? А когда реальные его годы подошли к семнадцати, он был в 1931-м официально приглашен в “Металлург”, где играли оба брата Аркадьевы - Виталий, который впоследствии отдаст весь свой талант фехтованию, и Борис, с которым столько связано в истории отечественного футбола. Два года спустя Чернышев начнет выступать не только за первую футбольную команду “Металлурга”, но и за первую хоккейную (речь о русском хоккее) и первую баскетбольную…

Перед глазами Чернышев - хоккейный игрок. Зимой его амплуа резко менялось: на льду он был нападающим, правым крайним. И ведь с кем рядом играл - с самим Якушиным! Четыре раза в составе “Динамо” выигрывал Кубок СССР (чемпионаты страны в ту пору, за исключением 1936 года, не проводились), Чернышев был дьявольски изобретателен, хитер, работал, как говорят в таких случаях, не клюшкой, а головой…

Перед Чернышевым, заканчивавшим активные выступления в футболе и хоккее, возникла острая дилемма: футбол или хоккей? Я не берусь (да и кто возьмется?) моделировать по наитию неизбежную в таких случаях внутреннюю борьбу. Тем более что известно, чему, в конце концов, отдал предпочтение Чернышев.

Но вот вопрос: если в футболе больше славы, почему он выбрал хоккей с шайбой - игру новую, почти неизведанную? Не потому ли, что по стечению обстоятельств раньше других увидел ее за рубежом - и уже одним этим, следовательно, мог сослужить пользу дома? А может быть, его зажгли, воодушевили впечатления от игры канадцев? Она ведь и вправду производила в ту пору огромное, ни с чем не сравнимое впечатление. Канадцы казались виртуозами буквально во всем. Даже в умении драться. Характер у Аркадия Чернышева при всей его внешней сдержанности, невозмутимости - предельно боевой. Перед ним лежали две дороги, и он - в полном соответствии со своей натурой - решительно выбрал наименее укатанную.

В хоккей с шайбой Чернышев и сам успел поиграть - три сезона. И команда “Динамо”, играющим тренером которой он был, выиграла первый чемпионат страны. А вместе нам впервые пришлось поработать в 1948 году, когда сборная Москвы ждала встреч с командой ЛТЦ (Прага). В числе других тренеров готовили сборную Москвы к этим матчам и мы с Аркадием Ивановичем. И с тех пор, так или иначе, наши судьбы связаны».

Не припоминается что-то, чтобы один крупный тренер столь тепло писал о другом крупном специалисте, с которым пусть и составлял длительное время уникальный тандем в сборной СССР, но который внутри страны, возглавляя «Динамо», был прямым его конкурентом и яростным соперником. Очерк Тарасова так и озаглавлен - «Друг и соперник».

Не стоит забывать, что они были не освобожденными для работы в сборной тренерами, а продолжали трудиться в своих клубах. «Динамо» вчистую проигрывало ЦСКА чемпионаты. За те годы, что Тарасов и Чернышев тренировали армейскую и динамовскую команды, ЦСКА побеждал в первенстве СССР 18 раз, а «Динамо» только дважды. Считается, что селекционные возможности у ЦСКА были заметно выше, нежели у «Динамо». Отчасти это так, но только отчасти. Тарасов всё же жестче Чернышева работал с молодыми хоккеистами, превращая их из подающих надежды в высококвалифицированных мастеров, давал им нагрузки, какие в «Динамо» и не снились.

Иногда первым «Динамо» не становилось по совершенно необъяснимым причинам. Как, например, в 1962 году. Динамовский форвард Юрий Волков вспоминал, что в том сезоне команда была укомплектована «на все сто». Бороться за чемпионство выпало не с переживавшим не самые простые времена ЦСКА, а со «Спартаком», в котором блистательно играли братья Майоровы и Старшинов. В «Динамо» тон задавала созданная Чернышевым тройка Петухов - Юрзинов - Волков, но именно этих нападающих тренер почему-то не поставил вместе на игру с другим «Спартаком» - омским. «Динамо» сыграло всего лишь вничью (1:1) с командой, занявшей в итоге восемнадцатое место среди двадцати участников турнира. Волков считает, что именно это стоило «Динамо» золотых медалей: от «Спартака» они отстали лишь на очко. Впрочем, оба матча «Спартаку» динамовцы проиграли.

Юрзинов считает, что «Динамо» не удавалось стать чемпионом СССР прежде всего из-за Тарасова. «Это, безусловно, явление не только в хоккее, но в спорте вообще, - говорит Юрзинов. - Фантастический двигатель. Ведь нужно было не только собрать игроков в команду, но и заразить их общей идеей, управлять ими. Тарасову это удавалось. И у нас в “Динамо” была хорошая, я бы сказал, интеллигентная компания.

Сам Аркадий Иванович Чернышев - чудеснейший человек, образованный, мы все его любили, он в ответ любил нас. Словом, солнечный тренер! Не хватало нам спортивного нахальства, какой-то наглости, не могли многие из нас наступить себе на горло. Адик - красивый, интересный, настоящий русский барин в лучшем понимании. Он никогда нас не мучил, не давил на нас, не напрягал, да и ругаться по-настоящему, мне кажется, не умел. Если узнавал о нарушении кем-то из нас спортивного режима, то указывал на это как-то смущенно: говорят, тебя вчера вечером видели в таком-то ресторане, ты там выпивал, смотри, чтобы в последний раз».

Юрзинова, самого молодого в то время игрока «Динамо», в 21-летнем возрасте сделали капитаном команды. Почему? Только потому, что он был непьющим.

Упоминавшаяся уже история с отстранением Локтева от чемпионата мира 1963 года выглядит, признаться, странной. Сам Локтев, возвращенный спустя год в сборную, считал, со слов Евгения Рубина, что Тарасов не взял его в команду по причине совершенно иной, нежели курение. Сигаретами среди хоккеистов баловались многие, и тренеры об этом прекрасно знали. «Вызвал он (Тарасов) меня к себе, - цитирует Рубин Локтева в своей мемуарной книге «Пан или пропал!», - и спросил: знаю ли, за что изгнан из сборной. Я ответил, что знаю - за курение. “Вот и дурак, - говорит. - Вспомни прошлый год и Свердловск. Вспомнил? Тогда можешь идти. Ты прощен”. Конечно, я вспомнил. У меня в этом городе есть друзья - муж с женой. Я их пригласил на матч, провел на трибуну, а там ни одного свободного места. Я раздобыл два стула, поставил их за нашей скамейкой запасных и усадил гостей. Тарасов увидел, что рядом с командой посторонние, и начал на них кричать: мол, безобразие, подослали к нам местных шпионов. Я сказал что-то резкое. Он промолчал, но поглядел на меня косо. У меня и в мыслях не было, что он мне будет мстить».

Присутствие рядом со скамейкой запасных посторонних людей на приставных, словно в театре, стульях Тарасова возмутило. А кого бы из тренеров, всегда болезненно воспринимающих появление рядом с командой непонятных людей, не возмутило бы? Локтев, прекрасно знавший правила поведения игроков внутри команды, не только не испросил разрешения Тарасова на появление рядом со скамейкой запасных посторонних, но даже не поставил его в известность об этом. Тарасов в армейскую раздевалку даже генералов не допускал. До них быстро дошло, что лучше туда не соваться.

Локтеву, безусловно, было обидно, что он не играл на чемпионате мира. И не исключено, что только обида (надо полагать, прежде всего на себя самого) и заставила его связать в единое целое курение и «свердловскую историю».

Юханссон, хорошо знавший систему установок и заданий, получаемых советскими игроками от Тарасова и Чернышева (швед всегда интересовался тарасовской методикой тренировочного процесса, старался по возможности бывать на тренировках ЦСКА и сборной СССР), был уверен, что «тренеры часто давали Якушеву задание играть против определенного противника, или, как говорят в таких случаях в Швеции, поручали “надеть пальто” на соперника. Чаще всего выбор падал на меня». Шведский форвард признавался, что «даже расстегнуть “пуговицы” надетого на тебя якушевского “пальто” - дело трудное». А «пальто», которое Якушев надевал на другого шведа - Ульфа Стернера, - было, по образному выражению Тарасова, «похуже смирительной рубашки».

Позднее, спустя годы, Юханссон помогал Виктору Якушеву, попавшему в тяжелую ситуацию, связанную со здоровьем. Якушева подстерег коксартроз - деформирующий артроз тазобедренного сустава. Передвигаться по квартире он мог только с палочкой, на улицу выходить практически перестал: жил в пятиэтажке без лифта, спускаться и подниматься с такой жестокой болезнью невозможно. Якушева спас приезд в Москву Тумбы. Швед посетил советскую столицу ради открытия гольф-клуба своего имени: он был основным совладельцем. Ему рассказали о приключившейся с Якушевым беде. Сразу по возвращении домой Юханссон через спортивный телеканал и хоккейный еженедельник объявил сбор средств, предназначенных на оплату операции Виктора Якушева. Чуть больше недели понадобилось для того, чтобы собрать необходимую сумму - помогла и Федерация хоккея Швеции. Операцию Якушеву сделали в феврале 1992 года в частной стокгольмской клинике. Изношенные части тазобедренного сустава заменили на легкие титановые.

Якушева, уже после его кончины, попытались представить очередной жертвой тарасовской «мстительности». «Анатолий Тарасов, - писал «Советский спорт», - выделял Якушева среди остальных, закрывая глаза на слабость железнодорожника к алкоголю. Но однажды сам Анатолий Владимирович Якушеву подобного не простил… В Стокгольме, на банкете по окончании чемпионата мира 1963 года, завершившегося победой сборной СССР, Якушев, достигший нужной кондиции, подошел к Тарасову и, ни слова не говоря, ущипнул его за нос… У гуру советского хоккея глаза на лоб полезли в прямом и переносном смысле».

После стокгольмского эпизода, полагают авторы, на попадание в состав на Олимпиаду-64 в Инсбруке у Якушева уже не было никаких шансов. И только после того как у Юрзинова случился приступ аппендицита и встал вопрос, кем его заменить, руководство Федерации хоккея предложило старшим тренерам команд высшей лиги выбрать между Виктором Якушевым из «Локомотива» и Юрием Дроздовым из ЦСКА. «Советский спорт» сообщает, что против Якушева проголосовал лишь один тренер. Фамилия тренера не названа, но подразумевается, что это, конечно же, мстительный Тарасов, решивший насолить Якушеву и протолкнуть в сборную еще одного хоккеиста ЦСКА.

Но тут всё неправда.

Дело даже не в том, что к Виктору Якушеву Тарасов всегда относился с уважением (была история с ущипнутым в Стокгольме носом или же она выдумана - не имеет значения). А в том, что с первой же секунды совместной работы в сборной Тарасов и Чернышев сами, без всевозможных плебисцитов, определяли тот состав, который был им нужен на чемпионате мира или на Олимпиаде. Инсбрук-64 - не исключение. В Чернышевском «Динамо» сформировалась весьма боеспособная тройка: Петухов - Юрзинов - Волков. На нее, а также на тройки Локтев - Альметов - Александров и братья Майоровы - Старшинов и рассчитывали на Олимпиаде тренеры. Разбивать эти тройки без веских на то причин Тарасов и Чернышев не собирались. Без звена в основном составе находился десятый форвард - Фирсов. Аппендицит игрока - веская причина для перемен. Именно Тарасов, после того как Юрзинов угодил в больницу, предложил следующий вариант пертурбаций, с которым Чернышев согласился: включить Виктора Якушева в тройку с Фирсовым и Волковым, но только не с динамовским Юрием, а с цээсковским Леонидом, а Петухова взять в Инсбрук десятым нападающим («пристяжным», как назвал свои функции в той ситуации сам Петухов). Новая тройка стала самой результативной в команде - 21 заброшенная шайба (у цээсковцев и спартаковцев - по 18).

«Когда накануне Олимпийских игр 1964 года перед самым нашим отъездом неожиданно заболел Владимир Юрзинов и динамовское трио распалось, - писал Тарасов, - то спешным порядком было создано новое звено: Леонид Волков - Виктор Якушев - Анатолий Фирсов. И хотя Якушев впервые играл с этими хоккеистами (“сыгрывались” они сутки), новое звено внесло заметный вклад в нашу победу на Олимпиаде… И позже, в Любляне, когда мы поставили в тройку к Старшинову нового хоккеиста - Виктора Якушева, и в Вене, когда тот же Якушев играл в тройке Альметова, получались великолепные звенья, хотя времени, чтобы сыграться, у них было очень мало».

По мнению газеты «Советский спорт», Тарасов всё же нашел способ «оставить с носом» оказавшегося в опале игрока «Локомотива». Тот в Инсбруке отыграл так, что у организаторов олимпийского хоккейного турнира не возникло ни тени сомнений насчет того, кто является лучшим нападающим соревнований: конечно же, Якушев, забросивший 9 шайб в восьми играх! Но Анатолий Владимирович якобы уговорил директорат не вручать приз лауреату, а просто «отдать его команде, которая, мол, сама разберется. В результате лучшим нападающим стал… защитник Эдуард Иванов».

Действительно - из ряда вон выходящий случай, никогда больше не повторявшийся. Но что же произошло на самом деле?

Еще в 1963 году, после того как команда выиграла чемпионат мира в Стокгольме, Тарасов и Чернышев столкнулись со странной ситуацией. Из директората турнира к тренерам не обратились с просьбой назвать лучшего хоккеиста команды в том амплуа, в котором директорат запланировал игрока именно из их сборной. Лучшим голкипером назвали представителя Канады, занявшей четвертое место и пропустившей 23 шайбы - на 4 шайбы больше, чем золотой и серебряный призеры; лучшего защитника попросили назвать шведских тренеров, а лучшего нападающего - чехословацких. Чемпионов мира среди лауреатов не оказалось. Глава Международной лиги хоккея на льду (ИИХФ) англичанин Джон Ахерн заметил, объясняя решение ИИХФ, что в советской команде нет «звезд», которые могли бы рассчитывать на первый приз. «Нас, - вспоминал Тарасов, - это здорово обидело. Господин Ахерн, уважаемый в мировом хоккее человек, допустил очевидную и грубую подмену понятий. У нас действительно не было в сборной солистов (и мы гордимся этим!). Но ведь в сборной СССР было немало игроков экстра-класса, по-настоящему выдающихся хоккеистов. Люди, решавшие судьбу трех призов лучшим игрокам турнира, просто не поняли, что у нас этот приз можно было вручать чуть ли не каждому спортсмену».

В Инсбруке в 1964-м мнением Тарасова и Чернышева относительно кандидатуры в лучшие нападающие директорат поинтересовался. И, не получив вовремя конкретного ответа, передал приз на церемонии награждения, состоявшейся после заключительного матча, в руки капитана сборной Бориса Майорова (именно поэтому, возможно, публика и пресса решили тогда, что форвард «Спартака» стал лауреатом турнира). Лучшим вратарем назвали Сета Мартина из Канады, лучшим защитником - Франтишека Тикала из Чехословакии. Нападающего оставили за сборной СССР. Якушева в списках директората не было. Он был включен журналистами в состав символической сборной, в которую, к слову, вошли сразу три игрока - половина сборной! - из команды Канады, вновь оказавшейся на четвертом месте.

«Отдали приз Майорову, - писал позже Тарасов, - чтобы он передал его в команду, и тогда мы сами решили, кто же у нас был сильнейшим. На общем собрании хоккеисты согласились с тренерами, что приз надо передать Эдуарду Иванову». И Тарасов объяснил почему: «Все играли самоотверженно, все до конца отдавали свои силы победе. Но даже в этой дружной и самоотверженной команде выделялся своим поразительным мужеством Эдуард Иванов. Он сам непрерывно искал возможность проявить свое мужество, самозабвенно, с эдаким ухарством, не жалея себя, бросался с открытым лицом под броски шайбы, не щадил себя в поисках жесткого единоборства. И все это делал с улыбкой. И тем самым вдохновлял своим энтузиазмом остальных».

Любопытно, что на следующий год, в Тампере, где советская команда стала чемпионом за тур до финиша чемпионата, директорат вновь обратился к Тарасову и Чернышеву с просьбой назвать лучшего нападающего - «квота» и в этом случае была отдана советской команде. Собрание тренеры не собирали. По оценкам, выставлявшимся ими на протяжении всего турнира, они определили трех реальных претендентов на звание лучшего форварда - Альметова, Локтева и Старшинова. «Всё обдумав и взвесив, - рассказывал Тарасов, - мы решили рекомендовать Старшинова, показавшего не только игру выдающегося мастера, но и проявившего себя замечательным товарищем. Он сделал всё, что от него зависело, чтобы помочь дебютанту первенства Анатолию Ионову войти в игровой ансамбль как равному, и тем самым дал Анатолию возможность играть в полную силу».

ТАРАСОВ Включаясь в компанию к Михайлову и Петрову, я был уже психологически подготовлен к трудностям, что ждут меня в основном составе, к колоссальным нагрузкам, принятым в ЦСКА.Попав в основной состав, я понял сразу же – здесь иные требования и иная дисциплина. Жесткая